нише напротив них стояла статуя Младенца Иисуса в золотой короне, в одеянии из красного бархата, с шаром, увенчанным крестом. На одной из висящих на стене картин также был изображен Младенец Иисус, окруженный поклоняющимися ему ангелами, а другая, в технике гризайль, изображала ангела, протягивающего Богоматери новорожденного Людовика XIV.
Около двери возвышалась большая статуя святого Иосифа, также держащего на руках Божественного Младенца.
Мадемуазель Буржуа сообщила Анжелике, что святой Иосиф считается покровителем Новой Франции, а Младенец Иисус – покровителем семинарии.
Анжелика могла бы слушать Маргариту Буржуа часами. Как и в Тадуссаке, она замечала, что в ее компании время летит незаметно. Царящий в душе Маргариты мир передавался и ее собеседникам, и, сколько бы она ни рассказывала о пережитых ею злоключениях, на сердце у нее всегда было легко.
– Вы пойдете к епископу перед нами, – вдруг заявила она Анжелике. – Вам очень важно его увидеть, но из-за ваших светских обязанностей вы не можете ожидать его слишком долго. А мы никуда не торопимся.
Тут Анжелика вспомнила, что действительно должна встретиться с Жоффреем в замке Сен-Луи, чтобы пойти на прием к губернатору, назначенный на полдень.
Она горячо поблагодарила монахиню.
Дверь в кабинет епископа снова отворилась, и оттуда, как черт из табакерки, возник маркиз де Вильдавре. Стоя вполоборота, он обращался к прелату в лиловом облачении:
– Так что вы сами видите, монсеньор, что вам нечего опасаться за верность наших новообращенных в Акадии. Доказательством тому служат те многочисленные скальпы английских еретиков, которые я привез господину губернатору. С их помощью эти бедные дикари выражают свою преданность Богу и истинной Церкви, о которых им рассказали мы, преданность, которую они проявляют своими способами и на свой манер, начав войну с нашими врагами в Новой Англии.
Он проворно опустился на одно колено, поцеловал перстень епископа, затем уверенным шагом вышел из приемной, так и не заметив Анжелику.
Она бросилась вслед за ним и окликнула:
– Господин де Вильдавре!..
Он обернулся, стоя уже на середине лестницы. При виде ее его лицо озарилось широкой улыбкой.
– О! Моя дорогая!..
Однако она прервала его:
– О чем это вы рассказывали епископу? О скальпах англичан? Стало быть, вы завладели сундуком, который барон де Сен-Кастин послал в Квебек, дабы доказать властям свое усердие?
– А почему бы и нет? – спросил он с игривой улыбкой.
– Ну уж нет, дудки. Я не позволю вам распускать слух, что этот сундук ваш. Хотя вся эта история мне и отвратительна, я позабочусь о том, чтобы стало известно истинное происхождение этих скальпов. Не хватало еще, чтобы вы приписали все заслуги себе, а наш бедный Сен-Кастин был наказан, а быть может, даже смещен со своей должности за то, что якобы не поддержал
