быстро добралась до замка Сен-Луи и уже из приемной увидела Жоффрея, увлеченного беседой с очаровательной черноглазой брюнеткой. Это была Беранжер-Эме де Лаводьер, родом из Тарба, супруга прокурора Ноэля Тардье.
Анжелика заметила ее еще в первый день. Посетители готовились разделить трапезу у губернатора, и в ожидании господина де Фронтенака разговор шел только о восторге, который вызвали у дам подарки, переданные представителем графа де Пейрака: кто получил украшение, кто благочестивое изображение, кто миниатюру, кто драгоценную безделушку.
У Беранжер де Лаводьер в глазах стояли слезы, что делало их еще более черными и блестящими.
Жоффрей де Пейрак, улыбаясь, говорил, что это всего лишь естественный жест благодарности таким очаровательным дамам за их любезный прием.
Анжелика, раскрасневшаяся от бега, рассеянно ответила на приветствия и поспешила к Жоффрею. Ей казалось, что они расстались уже очень давно.
– Ну, так чем вы тут занимаетесь? – осведомилась она, испытывая непреодолимое желание обнять его и прижать к сердцу.
– А вы, сударыня?
– Я была у епископа.
– И как проходила ваша беседа?
Анжелике пришлось признать, что она провела утро за интересной беседой с Маргаритой Буржуа, но с епископом еще не встречалась.
Прибывший господин де Фронтенак одну за другой поцеловал обе руки Анжелики и усадил ее справа от себя. Слева от него уселась госпожа де Кастель-Морг. От побоев мужа лицо ее распухло, и никто не осмеливался на нее смотреть.
После обеда губернатор предложил собравшимся прогуляться по саду, находившемуся немного выше замка, на обратном склоне горы Кармель.
Но Анжелика покинула компанию, она хотела все же встретиться с епископом.
Монсеньор де Лаваль походил на Боссюэ. Пастырь Новой Франции имел такое же крепкое сложение, такое же прямое обращение и быстрый ум, изощренный обширным и разносторонним образованием.
Тонкие усики и едва намеченная бородка подчеркивали красивый властный рот. Нос с горбинкой и высокий лоб под епископской митрой могли бы придать ему высокомерие, если бы блеск глаз не смягчали слегка опущенные веки, придавая ему вид мечтательный и доброжелательный.
Как высшее духовное лицо при особе короля, заведующее попечением о бедных, он являл собою одновременно величие и простоту. Его сходство с Боссюэ позволило Анжелике почувствовать себя с ним на равных.
Она уже собиралась было заговорить первой, но в этот же момент заговорил епископ. Они оба одновременно замолчали и улыбнулись.
Анжелика выразила то восхищение, которое вызвали у нее собор и пышность благодарственного молебна. Епископ не скрыл, что это ему приятно. В Квебеке всегда старались придать божественным службам пышность. Когда он впервые прибыл сюда, в городе насчитывалось всего двадцать четыре семьи переселенцев, не более шестисот человек. Но иезуиты уже тогда придавали богослужениям этот возвышенный характер, которым с тех пор прониклись все.
Благодаря
