обставленный по последнему слову моды, – ведь она могла позволить себе любую прихоть – терял свою хозяйку. На всех газетных киосках ежедневно вывешивались сводки о состоянии ее здоровья. Ее силы непоправимо таяли. С каждым днем больной становилось все хуже и хуже. А ведь ей исполнилось только сорок два!
Несравненная Анастасия Вяльцева, царица русской эстрады Серебряного века, угасала от неизлечимой болезни крови. Она знала, что умирает, но держалась с редким спокойствием и мужеством. Составила завещание, выбрала прическу – знаменитую «вяльцевскую», с напуском, – заказала платье для похорон – любимое, белое, с розовыми лентами, – высказалась относительно убранства комнаты, в которой с ней будут прощаться, исповедалась. Она отдавала последние распоряжения, как будто готовилась в очередной раз выйти на сцену к обожающей ее публике, в своем роскошном белом платье, расшитом бриллиантами и украшенном кружевом, с большим цветком белой гортензии, приколотом у выреза.
«Все говорят, что я ветрена бываю…» – пела Вяльцева в одном из своих «коронных» романсов. А в жизни она была серьезной и обстоятельной, скромной и трудолюбивой, сердечной и простой в обхождении, деловитой и практичной, так же как и ее мама Мария Тихоновна, неустанно дежурившая у постели дочери, добропорядочной христианкой, не поверившей гороскопу, предсказавшему ей болезнь и смерть в 1913 году.
К несчастью, все именно так и случилось. Она уже давно неважно себя чувствовала, но, по собственному признанию, не могла сидеть без дела. «Я – слуга публики», – говорила о себе певица.
Вопреки предписаниям врачей она все же отправилась в длительное турне по российским городам, где ее с нетерпением ждали. Предстояло дать сорок сольных концертов. Ей стало плохо на гастролях в Курске, прямо на сцене, во время выступления. Она всегда была хрупкая, тоненькая и бледная, с каким-то болезненным надломом, и эти модные в эпоху декаданса черты, роднившие ее с загадочной блоковской «Незнакомкой» и нервными, томными красавицами с портретов Константина Сомова, как оказалось, таили в себе зловещие признаки смертельного недуга.
Перед глазами певцы проносилась вся ее короткая, яркая жизнь.
Последним городом, где она пела, стал Воронеж. Да, это был Воронеж, когда публике, как всегда до отказа заполнившей зал, пришлось ждать до десяти вечера, а занавес никак не открывали, потому что Анастасия Дмитриевна, вконец обессиленная, все не могла подняться с дивана…
Недаром ее постоянный аккомпаниатор, бессменный спутник всех ее гастрольных поездок, знаменитый Алексей Владимирович Таскин назвал этот концерт панихидой. Опираясь то на рояль, то на пианиста, пытаясь превозмочь страдания, силясь скрыть пробегавшую по ее лицу болезненную гримасу, Вяльцева пела в последний раз, еще не зная об этом. Не знала этого, не хотела в это верить и публика…
«Не уходи, побудь со мною…»
Анастасии Дмитриевне, как, пожалуй, больше никому, было посвящено
