на себя Элиза. Осенью, Эмиль сказал, что в отряде девушек нет:
– Нам прислали радистку, из Лондона, но ее убили, – он вздохнул, – на акции. Хорошо, что мы передатчик в Льеж перевезли. Так надежней… – получив адрес и ключи от безопасной квартиры, Элиза поехала в город. Монах держал ящик, на почтамте:
– Меня предупредили, что вы приедете… – почти хмуро сказал Гольдберг, – Звезда, то есть мадам Горовиц. Мы с ней по рабочим делам связаны… – Элиза сначала подумала:
– Конечно, они оба медики… – женщина усмехнулась: «Словно в довоенное время». Элиза сообщила адрес ящика в Берлин, вернее, в Потсдам. Она отправила открытку, с видом льежского вокзала: «Дорогой друг, я продолжаю знакомиться с красотами Бельгии». Весточка означала, что радист готов к работе. Берлинская группа могла посылать информацию.
– И я ни с кем не встречался… – заметил Гольдберг, осенью, в наполненном медным сиянием лесу, среди тонкого, еле уловимого запаха грибов, и палой травы, – я учился, работал. У меня времени не оставалось… – он целовал распущенные, золотистые волосы. Элиза тяжело дышала:
– Даже странно, что именно сейчас появилось время… – Элиза виделась с Монахом каждую неделю, забирая сведения для передачи в Лондон. Он ждал Элизу под мостом, или выше по течению Амеля, в глухом лесу. Элиза шла по узкой тропинке, с плетеной корзиной, полной осенних листьев и желудей. В приюте берегли краски и цветные карандаши. Они жили на пожертвования, а шахтеры и сами бедствовали. Элиза собирала желуди и шишки:
– Позанимаемся с малышами, они всегда радуются поделкам. Они не рисуют войну, свастики… – Маргарита рисовала замки. Дети раскрашивали радуги, и морское побережье, в Остенде.
Семей на картинках не появлялось. Только девочка, из Брюсселя, нарисовала железнодорожный вагон и забор. За оградой стояло две фигуры, взрослого и ребенка. Еще один человек шел по улице. Девочка подняла темные, серьезные глаза:
– Это моя мама… – тихо сказала она, – она меня привела в сборный пункт… – мать девочки, католичка, до войны развелась с ее отцом, евреем. Когда брюссельское гестапо объявило об очередной депортации, женщина оставила дочь на вокзале. Девочка смотрела на рисунок:
– А это мой папа. Мы с ним в поезде встретились… – от старшего священника Элиза услышала, что отец девочки подкупил железнодорожного служащего. Малышку спрятали в багажном вагоне, и вынесли оттуда в одном из чемоданов. Девочка вздохнула:
– Папу они увезли, мадам Дельпи. Пять сотен человек уехало… – она помолчала:
– Может быть, я когда-нибудь увижу папу… – о матери девочка ничего не говорила.
– Они оправятся… – Элиза сглотнула слезы, – война закончится, вернутся их родители… – треснула сухая ветка под ногой. Монах обернулся:
– Шумите, мадам Кардозо, – весело заметил доктор Гольдберг, – сразу видно, вы по лесу обычно не бродите…
Летом,
