колоколов церкви Нотр-Дам, по соседству с гостиницей. Оберштурмбанфюрер занимал лучший номер, в отеле Ter Bruge, с личной террасой. Деревья стояли в легкой изморози, сверкало утреннее солнце, но вода не замерзла. На темной глади канала медленно скользили белые и черные лебеди. На часах церкви играла далекая музыка.
Закинув руки за голову, Максимилиан рассматривал деревянные балки потолка. В камине едва слышно потрескивали дрова, номер натопили. Он приехал в город вчера, остановившись по дороге в Генте. Фюрер подписал распоряжение об отправке Гентского алтаря из музея города По в Германию. Максу поручалось собрать в местных архивах материалы, касающиеся истории алтаря. Они бы понадобились для будущего музея фюрера, в Линце.
Из Парижа, почти каждый месяц, отправлялись составы с картинами, рисунками, и книгами, из частных коллекций евреев, но до сокровищ Лувра ведомство рейхсляйтера Розенберга пока не добралось. У Макса, в бумажнике, лежало удостоверение оперативного штаба рейхсляйтера. Оберштурмбанфюрера наделяли самыми широкими полномочиями, в поиске и транспортировке ценностей, достойных находиться в музее фюрера. Макс намеревался воспользоваться своими привилегиями. Кураторы Лувра, оставшиеся в городе, упорно молчали, о местонахождении «Джоконды», античных скульптур, «Мадонны канцлера Ролена», и бриллиантов, из коллекции музея. Макс хотел найти мальчишку, где бы он ни прятался. Оберштурмбанфюрер был уверен, что, попадись бывший куратор, а ныне, как он думал, бандит, ему в руки, кое-какие сведения он бы выдал.
Закрывая глаза, с недавних пор, Макс видел сияние темно-синего алмаза, и спокойный взгляд 1103. Женщина снилась ему, по ночам. Максимилиан, с группенфюрером Мюллером, обыскал каждый метр побережья острова Узедом. Водолазы прочесали мелководье. 1103 будто растворилась, в тумане, над морем, в шуршании белого песка, и шорохе камышей.
– Растворилась… – Макс потянулся за сигаретами, на столике резного дуба, – забрав с собой два десятка человек, из охраны… – машине оставалось три километра до ангара, когда пуленепробиваемые стекла мерседеса заколебались. Вихрь понес по равнине куски алюминия, на горизонте расцвел столб огня. Макс подумал:
– Оружие возмездия. Не ракеты, творение Вернера, а бомба. 1103, единственная в мире, могла бы ее сделать. Никто, кроме нее, на подобное не способен… – от конструкции, ангара, ограждения, и охраны не осталось и следа. Макс видел воронки от мощных бомб, на Восточном фронте. Даже когда пожар потушили, по краям ямы оставались скрученные обломки чего-то дымящегося. Чертежи не пострадали, бумаги хранились в сейфе инженерного управления, у Вернера, но с атакой Японии на США планы строительства дальней авиации отложили.
Более важным для Германии стало летнее наступление на востоке. Фюрер хотел прорваться к Волге и нефтяным промыслам Каспия. Гиммлер остался недовольным провалом в Пенемюнде, и бесследным исчезновением 1103. Макс, иногда, ловил себя на том, что почти хочет смерти 1103:
– Пусть она лежит на дне моря… –
