новоиспеченной невесткой, товарищем Елизаветой Вороновой, бывшей Князевой. Брат, на госпитальной койке, успел жениться.
Петр хохотнул:
– Нашел себе няньку, горшки выносить, и за водкой бегать… – тогда Петр еще не получил письмо, от Тонечки. Майор Журавлев успокоил его, сказав, что с Володей все в порядке:
– Ты не волнуйся, – заметил коллега, – моя Наталья присмотрит за мальчиком. Антонина Ивановна скоро вернется… – в управлении тыла Волховского фронта Петра уверили, что о жене заботятся. С Тонечкой он не смог поговорить, жена уехала в войска. Положив трубку, Воронов пообещал себе непременно прилететь в Калинин. Он так и сделал, в марте, закончив дела в Калуге. К тому времени Тонечка, с какими-то разведчиками, ушла за линию фронта. Началась Любанская операция, войска двигались вперед. Группу Тонечки найти оказалось невозможно.
Петр был готов лично перестрелять дармоедов, в разведывательном отделе Второй Ударной Армии, и заодно собственных коллег, понятия не имевших, о солдатах и офицерах, с которыми могла находиться Тонечка.
Начальник Особого Отдела армии, майор Шашков, пожал плечами:
– Петр Семенович, дивизии сформированы заново, пришло пополнение. Мы идем на соединение с пятьдесят девятой армий, прорываем блокаду Ленинграда. В подобных условиях работа с анкетами откладывается… – заставив себя сдержаться, Петр, холодно заметил:
– Александр Георгиевич, работа с анкетами не менее важна, чем наступление. Сейчас надо особенно тщательно следить за бойцами, вступающими в контакт с местным населением. Мы не можем доверять людям, жившим на оккупированной территории, – отрезал Петр, – войска должны помнить о бдительности, а вы не в состоянии даже точно сказать, что за группа разведчиков отправилась на задание, с моей женой… – связавшись с Лубянкой, Петр получил разрешение остаться во Второй Ударной армии до завершения наступательной операции. Он надеялся, что Тонечка скоро вернется.
Петра придали новому командующему Второй Ударной армией Клыкову, в качестве представителя комиссариата. В конце апреля больного Клыкова отправили в тыл. Его место занял заместитель командира Волховского фронта Власов, отличившийся зимой, под Москвой. Шептались, что он любимец Иосифа Виссарионовича. После успеха в Московской операции, Власов даже давал интервью американскому журналисту.
Окурок жег губы, за щелями в дощатых стенах пищали комары. Поворочавшись на топчане, Петр натянул шинель:
– Надо было воспользоваться самолетом, когда его прислали. Уговорить Андрея Андреевича улететь… – Петр, за это время, сдружился с генералом. Он, иногда, замечал, немного странный, испытующий взгляд Власова, будто генерал что-то хотел ему сказать, и не решался:
– Надо было улететь, – повторил себе Петр, – хотя зачем? Тонечки больше нет… – каждый
