напомнил себе:
– Нельзя показывать, что я знаю немецкий язык. Зачем ему Гриша, если он здесь, как разведчик? А если нет… – Максим вскинул голову:
– Что от моего бойца требуется? Я командир отделения, обращайтесь ко мне… – Петр, почти, ласково, сказал: «Очень хорошо. Как зовут вашего солдата?»
– Григор Ованесян, – хмыкнул Волк, – а зачем вам знать, господин хороший? – на красивых, сухих губах появилась и пропала издевательская улыбка:
– Он из Еревана, – добавил Волк, искренне надеясь, что в лагере больше нет армян:
– Даже если есть, – вздохнул Максим, – никто Гришу не выдаст. Никто не согласится прислуживать нацистам… – он смотрел в лазоревые глаза Петра Семеновича. Воронов, внимательно, изучал лицо Волка:
– А вас как зовут? – поинтересовался он.
– Иванов, – почти весело отозвался Максим, – Иванов, Иван Иванович… – незаметный смешок, прокатился по рядам. Сзади закричали:
– Ты еще кто такой, – боец выматерился, – и зачем ты сюда в гитлеровской форме явился? Эмигрант, задницу фашистам лижешь… – Волк, облегченно, подумал:
– Очень хорошо. Ребята не сломаются, никогда. Но что ему здесь надо… – он вздрогнул. В лоб Максиму глядело дуло вальтера.
– Вернись в строй, – приказал Воронов. Обернувшись, он добавил, по-немецки:
– Берите жида, стащите с него штаны! Сейчас все увидят, кто он такой, на самом деле… – Максим застыл:
– Он мой солдат, – повторил он, – армянин… – схватившись за щеку, Максим вытер кровь. Эсэсовец, рядом с Вороновым, брезгливо отряхнул стек:
– Взять его, – распорядился фон Рабе, – держите бандитов под прицелом, им нельзя доверять… – Максим раздул ноздри:
– Нет, подобного я не позволю… – он обернулся к Грише:
– Беги, что встал… – было поздно. Двое охранников повалили Максима на землю. Ряды пленных сомкнулись, эсэсовец приказал: «Огонь!». Поверх толпы захлестали пули, кто-то жалобно вскрикнул. Люди бросались к баракам, закрыв головы руками. Гришу вытащили в центр плаца, поставив на колени. Юноша жалобно плакал:
– Пожалуйста, не надо, я армянин, из Еревана, поверьте мне… – Максим велел себе не закрывать глаза:
– Ты запомнишь, и все расскажешь. Он здесь не как разведчик, он… – немецкий ефрейтор, заломив Максиму руки за спину, надел на него наручники, уперев в спину автомат.
Запахло мочой, Волк услышал наставительный голос Воронова:
– Посмотрите все, он жид. Жиды скрываются, притворяются русскими, армянами, грузинами. Мы их уничтожим, очистим Россию… – Волк приказал себе не отворачиваться:
– Ты должен все видеть. Ты должен выжить, свидетельствовать против него. Он переметнулся к немцам… – отступив, Воронов выстрелил Грише в затылок. Мальчик, покачнувшись, уткнулся лицом в утоптанную землю.
Волк
