срывающимся голосом – я тебе всю правду рассказал!
– Может быть. – как-то неопределённо буркнул Михаил Владимирович и уставил на чеченца оценивающий взгляд.
Таким взглядом обычно смотрят на обнаруженную в шкафу полузабытую вещь – смотрят, размышляя: послужит ли она ещё или выбросить сразу? Перехватив его, Цагараев затрясся всем телом. Снова пересохло во рту, и прежде чем открыть его, он откашлялся.
– Я не всё сказал. – просипел его голос – В горах какая-то акция готовится. Если сегодня не выступили, значит, завтра начнут…
– Да знаем мы! – с досадой перебил Снесарёв – Повыхватывали уже всех этих клоунов. Одно непонятно – как тебя с Солтахановым проглядели! Этот же Солтаханов…
Подполковник снова замолчал, о чём-то задумавшись, но вскоре поднял глаза и, окинув внимательным взглядом сникшую фигуру, объявил:
– Ладно, живи покуда!
При сих словах лицо чеченца озарилось нескрываемой радостью. Вне себя от счастья, он снова подскочил к столу и почти прокричал:
– Ты верь мне, я всё, что знаю рассказал! И ещё: если долго пробуду у вас, у многих вопросы появятся – где целые сутки был? Мои сведения этой же ночью проверьте – всех тёплыми возьмёте! А меня утром отпусти, нельзя мне здесь…
Цагараев стоял в ожидании ответа, но вместо него фээсбэшник молча достал из стола чистый лист и стал заполнять его, сверяясь со своими записями в блокноте. Окончив, он придвинул к себе открытую банку и плеснул в кружку водки. Ещё пять минут подполковник продолжал пить и жевать, словно забыв о существовании переминавшегося с ноги на ногу человека, пока, словно очнувшись, снова не узрел его.
– Подписывай! – приказал он, пододвинув к краю стола исписанный лист.
Салман, не читая, поставил роспись под самым текстом и протянул бумагу обратно. Край её предательски дрожал в вытянутой руке, но чеченца это нисколько не смущало. Подполковник неторопливым жестом принял лист, положил его перед собой и принялся изучать оставленные допрашиваемым каракули. Через несколько секунд он поднялся и достал из сейфа тонкую папку. На стол рядом с первым документом лёг второй и густые брови фээсбэшника сразу насупились.
– Ты что под убогого косишь?! – зарокотал он – Почему подпись меняешь?
Чеченец в удивлении округлил глаза и, не расставаясь с недоумённым видом, склонился над бумагами. Прямо перед ним, рядом с только что подписанным листом, лежал второй, заполненный Снесарёвым ещё в прошлую их встречу. На нём также красовался оставленный им, Цагараевым, автограф. Первого же взгляда было достаточно, чтобы понять, что подписи действительно разные.
– Не знаю, как получилось, начальник! – развёл он руками – Рука дрожит, да и ручку давно не держал…
– А мне плевать! – прекратил его лепет фээсбэшник, обходя стол и приближаясь вплотную – Ещё сфордыбачишь – так морду подрихтую,
