анекдот.
Уильямсон сказал:
– Я прошел на кладбище.
– Видели четыре креста?
– Видел четыре креста, сэр. И имена сохранились. Я записал их, чтобы не ошибиться. – Он стал читать по белой бумажке. – Алиса, Маргарет, Сьюзен и Джон Хетэуэй. Умерли от неизвестного вируса. Июль две тысячи седьмого года.
– Спасибо, Уильямсон. – Уайлдер закрыл глаза.
– Девятнадцать лет назад, сэр. – Рука Уильямсона дрожала.
– Да.
– Но кто же эти?
– Не знаю.
– Что вы собираетесь предпринять?
– Тоже не знаю.
– Расскажем остальным?
– Попозже. Продолжайте есть как ни в чем не бывало.
– Мне что-то больше не хочется, сэр.
Завтрак завершало вино, принесенное с ракеты. Хетэуэй встал.
– За ваше здоровье! Я так рад снова быть вместе с друзьями! И еще за мою жену и детей – без них, в одиночестве, я бы не выжил здесь. Только благодаря их добрым заботам я находил в себе силы жить и ждать вашего прилета.
Он повернулся, держа бокал, в сторону своих домочадцев; они ответили ему смущенными взглядами, а когда все стали пить, и совсем опустили глаза.
Хетэуэй выпил до дна. Не успев даже крикнуть, он упал ничком на стол и сполз на землю. Несколько человек подбежали и положили его поудобнее. Врач наклонился, послушал сердце. Уайлдер тронул врача за плечо. Тот поднял на него взгляд и покачал головой. Уайлдер опустился на колени и взял руку старика.
– Уайлдер? – Голос у Хетэуэя был едва слышен. – Я испортил вам завтрак.
– Чепуха.
– Попрощайтесь за меня с Алисой и детьми.
– Сейчас я их позову.
– Нет-нет, не надо! – задыхаясь, прошептал Хетэуэй. – Они не поймут. И я не хочу, чтобы они понимали! Не надо!
Уайлдер повиновался.
Хетэуэй умер.
Уайлдер долго не отходил от него. Наконец поднялся и пошел прочь от потрясенных людей, окруживших Хетэуэя. Он подошел к Алисе Хетэуэй, глянул ей в лицо и сказал:
– Вы знаете, что случилось?
– Что-нибудь с моим мужем?
– Он только что скончался: сердце.
Уайлдер следил за выражением ее лица.
– Очень жаль, – сказала она.
– Вам не больно? – спросил он.
– Он не хотел, чтобы мы огорчались. Он предупредил нас, что это когда-нибудь произойдет, и велел нам не плакать. Знаете, он даже не научил нас плакать, не хотел, чтобы мы умели. Говорил, что хуже всего для человека познать одиночество, познать тоску и плакать. Поэтому мы не должны знать, что такое слезы и печаль.
Уайлдер поглядел на ее руки, мягкие, теплые руки, на красивые наманикюренные ногти, тонкие запястья.
Посмотрел на ее длинную, нежную, белую шею и умные глаза. Наконец сказал:
– Мистер Хетэуэй великолепно сделал вас
