отеков ему кололи мочегонное и отдельный туалет спасал бы Сергея от ужаса общественной жизни. Именно поэтому он сильно капризничал до тех пор, пока Аня не перевила его от соседей в «одиночку», как стал шутить Сергей Петрович.
Когда его выписали, Анна была похожа на жертву Освенцима. Она похудела, пожелтела, подурнела, и под глазами появились не мешки даже, а полноценные хронические синяки с зеленым отливом.
Приехала дочь и ахнула! Мать была в таком жутком состоянии, что в пору краше в гроб кладут. А у Юли за это время появился мальчик, а у мальчика был папа «со связями» во врачебных кругах. Вот тогда дочь и приняла решение – забрать отца в Израиль и решать проблему до ее окончательного решения.
Глава пятая. Израиль
– Заграница нам поможет! – шутил Сергей Петрович весь рейс, хотя сил на шутки у него совсем не было. – Или не поможет…, – сокрушенно вздыхая, заканчивал он фразу.
«Все равно я никаким врачам не верю! Это все выкачка денег из народа! Что они мне могут сделать? Сердце поменять? И надолго? Зачем его менять! Это все пустое…» с горечью думал он весь полет.
Юля следила за отцом с испуганным выражением лица. Она боялась перелета, потому, что мать напугала ее рассказом про последний приступ. Отец уже несколько месяцев не выходил на улицу, и сегодняшняя поездка в аэропорт была для него очень сложной и изнурительной.
Но они удачно добрались, получили в амбулатории при аэропорте инвалидную коляску и нормально загрузились через подъемник. Сейчас отец пытался шутить и балагурить, а на самом деле все внутри Сергея Петровича колыхалось и мелко дребезжало. Он очень боялся аритмии. Сергею казалось, что взлет непременно вызовет полную остановку сердца, поэтому и пытался шутить через страх и панику, обливаясь холодным потом.
Юля постаралась как-то отвлечь отца от страха и пыталась уговорить его выпить снотворное, что, в конце концов, ей и удалось. Постепенно он утих и уснул в кресле до самого прилета, только Юля все время прислушивалась к его дыханию, и ладонью проверяла грудь. Сердце билось без сбоев, и когда самолет уже приземлился в аэропорту Бен-Гурион, Сергей Петрович все еще спал.
Он первый раз летел в Израиль, хотя должен был лететь уже второй. К Израилю у Сергей Петровича было двоякое отношение. Во-первых – сами евреи ему изначально не то, чтобы не нравились, но вызывали своеобразные чувства из-за Иисуса из Назарета.
Нет! В Бога он не сказать, чтобы верил или не верил, он его побаивался. Побаивался даже думать на эту тему. А вдруг ОН есть, тогда ПОТОМ, на том свете, придется за это отвечать! А если ЕГО нет, тогда обидно, потому что пропадает слабая надежда на загробную жизнь и остается только уверенность про червяков в могиле. А так как эта самая могила маячила перед глазами в реальном будущем, Сергею становилось еще страшнее, до холода под желудком.
А во-вторых, у нас у всех в подкорке действительно торчит что-то необъяснимое про этих евреев, которых мы считаем
