ее уже достали, надоело объяснять больным одно и то же по несколько раз в день. – Постарайтесь скинуть десяток или больше килограмм. Жирного постарайтесь не есть, спиртное исключить, ну, и нагрузки, соответственно, тоже. Я уверена, что вы протяните еще не один год. – и протянула выписанное направление.
– Я понял. Покупаю себе гробик, укладываюсь туда и жду тощую с косой! Спасибо вам большое за пожелания… – и поклонился по-русски, в пояс.
И ушел в дверь с опущенной головой, неся папку с документами, как неподъемный мешок с картошкой. Ему даже показалось, что врачам было его очень жалко, и он их всех сразу же простил…
А что они могли для него сделать? А ничего…
Глаза у сидящих в коридоре красноречиво его понимали…, и сочувствовали…
А что при этом чувствовал сам Сергей Петрович, очень трудно было даже объяснить! Когда за тебя принимают судьбоносное решение люди, которые тебя даже не знают, впервые в жизни видят, не понимают твою душу, твои желания, но принимают решения – вот что было воистину страшно для него…
Глава четвертая. Ужас
Аня опять встретила Сергея на том же стуле в прихожей и тут же поднялась.
Сергей плюхнулся на освободившийся стул, отпыхтелся, вытер пот, заливающий глаза, успокоился и стал снимать ботинки. Прошло уже почти четыре месяца, как началась эта катавасия с сердцем, а кислорода в организме стало оставаться все меньше и меньше. Сегодня он уже не мог наклониться и снять свои ботинки без сильного напряжения.
Аня присела на корточки и ботинки с него сняла сама.
– Ну что? Тебя поставили на лист ожидания?
– Ага! Меня поставили на лист ожидания моего… гроба!
– Не поняла. – Аня даже резко встала. – При чем тут гроб?
– Мне не будут делать никакую операцию. Слава тебе, Господи! Хоть одна радость за последнее время. – Сергей сидел на стуле и глупо улыбался.
– Еще раз для тупых. Тебе не будут делать операцию?
– Нет! Не будут. – Сергей покачал головой.
– Сам, что ли, от страху отказался? Я тебя знаю. Ты мог.
– Ничего я не сам! Я был к операции абсолютно готов, даже вычитал в интернете, что Рокфеллер поменял себе пятое сердце, аж в девяносто пять лет! Вот я и приготовился! Если Рокфеллер может, то я что, сопляк, или не мужик? Я мужик! Так что, я-то был готов ждать на листе ожидания, сколько хочешь! Это у них лист ожидания на мне закончился. Отказали они мне. Совсем. Не дождались!
– У тебя же было направление и квота! Как же так? – возмутилась Аня.
– Просто я оказался очень здоровый, чтобы мне сердце менять. Вот такие вот парадоксы истории про меня!
– Давай-ка пойдем на кухню, и ты мне все спокойно расскажешь. Все-все! Тем более, что звонила твоя дочь Юля. Она собирается приехать на пару дней. Надо договориться, что ей можно говорить, а что нельзя. Вставай. Пошли.
Они пили чай на кухне и говорили.
