подряд свои болячки, и совсем другое дело ее вырезать! Да тем более такую! Сердце все-таки!
Аня лежала рядом и представляла, как Сергею будут пилой распиливать грудь, прямо по кости, потом раздвигать ребра и вырезать старое сердце, бросая его в грязное ведро, как ненужную тряпку. Так они видели это на видео показе. Она представляла, как потом будут вставлять новое, и пришивать толстой иглой, а потом скреплять кости по центру груди железными скрепками, или чем-то на них похожими, как в скоросшивателе…
Аня представила все это так ярко, что у нее самой стало тянуть и болеть сердце, а потом сон сменился кошмарами, в которых Сергей лежал на каталке совершенно голый, кричал, широко распялив рот, и тянул к ней руки, а его, привязанного толстыми веревками, за руки и за ноги, увозили куда-то по белому больничному коридору и далеко…
Институт возвышался над Сергеем Петровичем, как гора Монблан, незыблемо и не сдвигаемо с места! Аня не смогла его отвести в институт, и он поехал на такси, благо по московской кольцевой это было не очень далеко. К самому корпусу подъехать на машине было невозможно, и Сергей вынужден был идти пешком. Он шел по ухоженному двору, а здание надвигалось на него всей своей мощью, громко шурша земляными, тяжелыми подошвами, все внушительнее и внушительнее пугая своей тенью, как будто собиралось раздавить!
Сесть было негде и приходилось просто стоять истуканом посреди тротуара, а люди обтекали его с двух сторон, как волны пароход «Титаник», спеша по своим делам. Сергей им завидовал, потому, что они могли идти быстро, и не задыхаясь, а он полз, как дореволюционный паровоз без угля в топках и без жару, под нависавшее над ним здание.
Наконец у деревьев справа обнаружилась скамейка, куда и погрузил свое тело Сергей. Пот тек со лба без остановки, хотя конец октября был не жарким, и пришлось отдышиваться минут сорок, прежде чем продолжить движение к нужной цели.
«Во, какую махину отбабахали! Сколько же они денег в него угрохали? Наверно поэтому так сильно развито взяточничество. И тут придется бабульки отчинивать. Как и везде… Как же я терпеть не могу эти клиники…» – думал он, сидя на лавочке под стеной огромной клиники.
Сергею Петровичу казалось, что не только он, но и все люди терпеть не могут врачебные коридоры. Они нагоняли на человека тоску и предрешенность будущим, судя по постным лицам, проходящим мимо. А может их тоже пугало это будущее в виде скачущего хохла или они считали в уме, сколько стоит утка у медсестры? А операция, которая по квоте и бесплатная?
Особенно отличались коридоры, в которых сидели не только больные, но и их родственники. Именно поэтому Сергей не позволял Ане ходить с ним в эти «рассадники горя», как он называл сам для себя присутственные места больниц и поликлиник. Все коридоры в них были наполнены такими грустными и страдающими глазами родственников, что никакое сердце не могло выдержать…
Сергей Петрович сидел в коридоре среди этих глаз и ждал решения своей участи. Участь состояла
