ж, несмотря на все эти ужасы, взрослые говорили: «Нам Боженька помогает!». Немцы-то думали, что война будет недолгой, быстренько нас захватят и победят. Только в первую военную зиму грянули сильнейшие морозы, так что они в своих бушлатиках заболевали и гибли.
У нас в Усть-Ижоре церковь красивая была, высокая, в ней меня мама крестила. И немцы, как нам говорили, брали прицел по колокольне и стреляли большими снарядами по школе (догадывались, что там был штаб). Наши решили сбить немцам прицел – взорвать колокольню. В первый раз взрывчатки заложили немного – церковь выдержала, только треснула. В другой раз заряд увеличили вдвое – и развалили колокольню. Но немцы всё равно стреляли.
До войны на правом берегу напротив Усть-Ижоры жили немцы-колонисты. Они были большие трудяги! Мама рассказывала, что у них там был лес разработан, и поля тянулись далёко-далёко. А когда на картофельных полях урожай поспевал, эти колонисты набирали русских девушек для копки картофеля. Наварят обед и приглашают девушек поесть. Если девушка ест плохо, ей говорят: «Спасибо, но вы нам не подходите». Брали тех, кто ел быстро и много. Вот так. В начале войны их выселили, считалось, раз немцы, значит, могут шпионить, секретные сведения фашистам передавать. Нам говорили, что они стреляли красными ракетами в направлении стоящего корабля, указывая его местоположение. Корабли стояли напротив реки Ижоры, напротив Понтонного завода. Вот немцы и бомбили. Были прямые попадания. Самолёты часто летали. Мы радовались, когда в воздухе появлялись наши самолёты и летели к линии фронта. Во время прорыва блокады, в 1943 г., столько было техники! Первую линию обороны немцев «обрабатывали» самолёты. Мы гордились, когда наши самолёты туда летели! Такая радость была, и не верилось, что эта страшная сила была сломлена!
До войны я закончил три класса. Во время войны занятий в школе не было. Учёба начались в 1944 г., когда блокаду сняли и военные ушли.
Помню тот день, когда война закончилась. Нам сказали: «Идите домой, сегодня занятий не будет. У нас такая радость: немцы капитулировали, сдались, мы победили!».
Из эвакуации стали возвращаться люди. Ижорцам возвращали их участки, даже если дом сгорел или был разрушен, и они снова строились на своей земле.
В начале войны нашу корову забрали на мясо, мы и не думали, что когда-нибудь нам возместят утрату. Однако справку о том, что мы сдали корову, мама сохранила. И вот несколько лет спустя приходит письмо: «Вы обязаны приехать в Эстонию для получения коровы»! Мама поехала с одним нашим земляком. Получили они там по коровёнке, наняли машину и привезли в Ижору. Корова была, правда, небольшая, но сердитая. Никак не хотела нам молоко давать…
Когда в 1947 г. я закончил школу-семилетку, мой друг сказал мне: «Саня, пойдем в судостроительный техникум, а потом на завод работать, у нас многие работают на Понтонном, и зарплата хорошая». Вот я и поступил в судостроительный техникум, а в 1951 г., после окончания техникума, пошёл работать на судостроительный завод. И отработал там 55 лет.
