все звуки казались особенно четкими и громкими. Мишель сразу же услышал легкие шаги, шорох ткани, пахнущая травами прядь волос скользнула по лицу, и прохладные губы коснулись щеки.
– Мари? – шепотом спросил Мишель, хотя в этом не было никакой надобности. – А Жак?
– Он спит, – прошептала Мари и скользнула под одеяло. – Я подмешала ему в сердечный отвар добрую порцию макового молочка, так что он теперь не проснется до утра, хоть в ухо ему свисти.
Сквозь тонкое полотно рубашки Мишель ощущал горячее тело Мари, прильнувшей к нему, руки ее осторожно блуждали по его лицу, груди, шее.
– Опять завтра будешь изображать монашку? – прошептал он, касаясь губами ее виска.
– Это для Жака, он у вас строгий такой, – тихо засмеялась Мари и потерлась носом о щеку Мишеля. Повернувшись на бок, он обнял ее, провел ладонью по всему телу, восхищаясь удивительно нежной кожей.
– Какая ты красивая, – шепнул Мишель.
– Ты тоже, – отозвалась она, и рука ее снова, как в тот раз, скользнула вниз, пробуждая острое и сладкое желание…
…Мишель, истомленный и обессиленный, уже погружался в сон, когда почувствовал, что Мари приподняла с его плеча голову и настороженно спросила:
– Ты слышишь?
Мишель привстал, опершись на локоть, и прислушался. Со двора доносился непонятный шорох, кто-то возился возле стен, можно было уловить негромкий людской гомон.
– Что это?! – уже в полный голос вскрикнула Мари. Темнота сменилась красноватым колеблющимся полусветом, будто вокруг дома горели костры или факелы. Мишель, забыв про осторожность, быстро вскочил, резко качнулся в сторону, чертыхаясь и ругая на чем свет стоит проклятого ломбардца, нашарил в темноте штаны и вышел в комнату. Глянув мельком в окно, он увидел людские фигуры с факелами, окружившие дом. На лавке спал мертвецким сном Жак, плащ, которым он укрылся, сполз на пол, и на нем уютно устроилось кошачье семейство. Кошка широко раскрытыми глазами смотрела в окно, а, увидев Мишеля, испуганно встрепенулась, прижав уши.
Скорее всего, вокруг дома собралось мужичье, непонятно, правда, для чего, у них могут быть ножи, а кольчуга в одной из седельных сумок, рыться в темноте сейчас недосуг. Мишель отыскал пояс, проверил наличие на нем меча и кинжала, одел его прямо поверх рубашки и, ударом ноги отворив дверь, вышел в прохладную ночь.
Человек тридцать крестьян толпились во дворе, некоторые занимались тем, что рассыпали под стенами пучки сена. Заметив появившегося на пороге Мишеля, они загомонили громче, подняли факелы, освещая его.
– Что вам здесь нужно? – рявкнул Мишель, щурясь от яркого света. – А ну пошли по домам!
– Ведьму! – крикнул кто-то, а остальные яростно подхватили: – Да, да, ведьму нам сюда!
– Нет здесь никаких ведьм! – Мишель для убедительности выдвинул меч ладони на две из ножен и со стуком загнал обратно. – Идите к бабам своим, проспитесь! Кому сказ�
