style="font-size:15px;"> Из забытья его вывел голос сотника:
– Что делать с ними? – спросил он, указывая на женщин.
И словно в отместку уходящей власти, но имея свою власть, Кадан ответил:
– Закопайте их! Всех! Живыми!
Еще много достойных воинов – противников предстояло увидеть Кадану на пути к своей славе, но эти сорок четыре были первыми на его пути.
Картель
Светлейший князь Сергей Андреевич Сумароков с семьей вернулись поздно, поэтому дом не спал.
Когда вошел князь, то сразу приметил человека на диванах справа, огонь рядом с ним выдавал в нем человека непростого. При виде князя он тотчас встал и приветствовал его заметным поклоном.
Князь кивнул в его сторону головой, лакей доложил ему:
– До Михайла Петровича, с письмом ждут – с.
– С письмом до Михайло Петровича? – нарочито громко спросил Сергей Андреевич. – Так кто же его к вечеру ждет?! Дай – то бог ему к утру явиться!
Он как бы сделал шаг в сторону этого человека, но тот немедленно приблизился и представился:
– Поручик Романцев, – и прибавил, – С письмом Михаилу Петровичу.
– Думаю, – вздохнул Сергей Андреевич, – Вы его затруднитесь ждать. Оставьте, ему передадут.
– Простите, князь, письмо личного характера, – несколько смущенно ответил поручик.
– Да уж я понял, – заметил князь. – Для посыльного по службе вы чином не вышли. Пройдемте!
Он, резко развернувшись, прошел в ближайший кабинет, так что лакеи, принимающие одежды и освещающие дорогу, едва поспевали за ним.
Князь дождался, когда слуги создали в кабинете уют и удалились, и потребовал:
– Письмо!
– Я подчиняюсь приказу, князь, – сказал поручик и протянул письмо.
– Да, да! – согласился князь Сергей, взял письмо, даже не взглянув, бросил на стол и спросил:
– Картель?
– Так и есть, ваша светлость, – ответил поручик Романцев.
Князь поднял руки и резко потряс ими так, что заколыхались огни на канделябрах.
– Да как вы смели, как смели вы, милостивый сударь, явиться с этим в мой дом! – восклицал он. – Да знаете ли вы, сударь, что наш род, приближенный к престолу, осуждает сие деяние как богу неугодное и отечеству нашему носящие урон и законами осуждаемые!
Поручик, бледный в лице, не смея, что возразить, слушал это и высказывал внимание свое тем, что медленно поворачивался в то место, куда ходил разгневанный князь.
Наконец и он осмелился говорить:
– Князь, я лишь посланец, и дело это не моих рук!
– Да, да, – согласился князь и вдруг совсем подобрел, – Так скажите мне, голубчик, что так вышло? И надо ли это дело как уладить?
Смягченный этими словами, поручик проникся участием к Сергею
