ему пригласить графа Крестинского.
Граф появился вскоре и браво отшагал к стоящим к столу. Но едва приглянулся к фигурам у него, так сразу почуял неладное, отчего и запнулся, сбился в шаге и подошел совсем уж не мажорно.
– Граф, – обратился к нему князь Сергей Андреевич. – Вот извольте полюбоваться, отчего же у вас полку, я спрашиваю, такая дисциплина? Для чего мы в усердии содержим нашу армию, дабы видеть в ней мощь царства нашего, коль находятся такие, что жизни свои готовы положить не отчизну нашу, а за низменные, пустые свои чувства?! А вы бы граф более занимались ими в искусстве военном, нежели стреляться друг с другом! Вот, полюбуйтесь с какими письмами они ходят по моему дому. Ну, ничего, я вам еще покажу, как службу служить! А теперь, немедленно арестуйте этого вашего стрелка и держите его, до особого моего решения. И с глаз моих его долой!
Граф тотчас в согласии махнул головой и положил руку на плечо поручика. Поручик повернулся и пошел к выходу. Граф, последовал было за ним, но вдруг остановился и обратился к князю:
– Князь, я думаю, домашний арест под честное слово будет вполне достаточным?
Князь от неожиданности сначала не знал, что ответить, но затем собрался и как бы безразлично ответил:
– Под вашу ответственность, граф!
3.
Князь Михаил Петрович был из тех молодых счастливчиков, кому судьба дала все и сразу. Огромное наследство, которое хватило бы на десять его жизней и близость по родству ко двору его величества, все это делало его будущее безоблачным и надежным. И только высокое положение батюшки, князя Петра, который немилосердно пресекал любые вольности молодого повесы, удерживало Михаила от тех земных радостей, которые он понимал, как только ему одному данные. И поэтому едва тело старого князя было предано земле, как тотчас окружил себя подобными молодыми людьми: прожигателями жизни, безродными или спустившими наследство в загулах, а также проигравшихся в карты льстецами и бездельниками.
Однажды, еще при жизни старого князя, случайно прогуливаясь у Прачешного моста, он встретил там государя, который знавал Михаила еще в детстве. Государь, слывший большим либералом, пройдя часть пути с таким знакомым, не преминул задать ему пару вопросов, как бы спрашивая мнение молодого человека, и так остался доволен, что упомянул о том на одном из Советов. И с тех пор, по возможности, князь Михаил бывал на том мосту и был узнаваем государем среди сотни зевак, знавших маршрут его прогулок, который всегда находил, о чем перемолвить с молодым князем.
Князь Михаил прослыл любимцем государя, и время подтвердило это, потому то, много плохого, чем прослыл молодой князь, просто скрывали от него. И не мог государь, к примеру, знать, что однажды, когда он рассказал Михаилу о жалобах безземельной продажи людей, так князь тотчас принял это как добрый совет и через своих друзей скупал молодых крепостных девушек и вдов для утех в их ночных загулах.
В Москве,
