послушайте, – сказал государь, не оборачиваясь к столу. – Что мне намедни доложили.
Он кивнул головой, и адъютант незамедлительно огласил, написанное в бумаге: «18 августа сего года состоялись похороны офицера Н – кого полка, поручика, графа Манина Анатолия Ивановича. Смерть Манина случилось от его дуэли с князем Михаилом Петровичем Сумароковым, в которой они погибли оба. Однако, если похороны князя Сумарокова прошли почти незаметно, то на похороны графа Манина, напротив, собралось множество народа, среди которых были его сослуживцы, многие из дворян известные своим участием в неблаговидных обществах, пораженные республиканскими взглядами и прочие неблагонадежные люди разных сословий, из служивых, студентов и даже простолюдин. В толпе отмечались разговоры о том, что вызов Маниным князя Сумарокова случился в результате вызывающей жизни некоторых особ высшего общества, и что смерть первого есть трагедия для страны и укор существующей власти. Были и откровенные высказывания о необходимости смены государственного управления, конституции и прочая. Особым надзором за присутствующими установлены возмутители порядка и их принадлежность к следующим тайным обществам и посещение ими известных салонов…»
– Хватит, довольно! – остановил адъютанта государь.
Адъютант закрыл папку с поклоном и вернулся на свое место.
Государь еще раз прошелся вдоль стола и заговорил:
– Я знал князя Михаила, знал и верил ему. И что же, оказалось он совсем не тот человек, которого я знал! Почему я узнал это только тогда, когда произошло это несчастье. Почему погиб этот достойный наш подданный граф Манин? Ради чего?! Вы, все вы, не говорите мне правды. Я не знаю правды о народе моем. И эти похороны? Все это говорит о том, что вызов поручика – это не просто вызов князю Михаилу! Это вызов вашему поведению в нашем государстве, вашим низменным чувствам и желаниям! Но в чем я виноват перед вами? В чем?! Что желаете вы? Почему испытываете терпение народа моего? Кто будет отвечать за дела ваши? Вы все знаете, я ответчик за народ мой перед богом. Но вы желаете, чтобы он сделал вызов мне?!
Все молчали. Князь Сергей Андреевич спиной чувствовал за собой дыхание государя, отчего ему казалось, что все сказанное касается только его одного.
Но он был не прав, каждый, кто был в зале, думал о том же, и все ждали, с кого же государь начнет, когда перейдет на личности.
Но государь, неожиданно для всех, в чувствах, отвернулся от стола и быстро покинул зал, чего с ним никогда не случалось.
Вельможи, молча, не глядя друг на друга, также стали расходиться.
Чувство беспокойства покинули князя Сергея Андреевича и, спускаясь по главной лестнице, он вернулся в мыслях к покойному племяннику своему: «Ах, Михаил, Михаил! Сколько раз я повторял тебе – нажми на курок на секундочку раньше, чем надо! И никто не поймет потом, что так было! Ведь ты всегда помнил об этом, и все было славно. Что случилось теперь?»
8.
