И уже не руки шарят по гладкой поверхности, а шкатулка сама распахивается, и сами толкаются в пальцы и охотничий нож, завёрнутый в мерлушку – Летиция впервые сама перерезала кому-то горло, и глиняный амулет со знаком Guede. И обернувшаяся вокруг надгробия змея с амулета словно бы шипит одобрительно. А полоски человечьей кожи под пальцами телячьей шкуркой кажутся, обхватывая вкруг рукоять.
Летиция бездумно смотрит в зеркало на саму себя, на пляшущие в отражении крохотные язычки пламени уже почти до конца стаявших свечек. Вертит в руках охотничий нож в мерлушке, с привязанным к рукояти кровью окрашенным амулетом. И улыбается самой себе. Не зря, видать, ходила на кладбище, искала свежий труп. Не зря поборола жалость к чужой скотине. Недолго осталось Эмилии Хилл пустословить о ней, Ции, недолго хаять Эшей…
В ушах шипит тихо закончившаяся кассета.
Mutatio Spiritus
(Ция)
– Я думал, ученицам запрещено курить.
Летиция намеренно дует в сторону резной перегородки, отделяющей ее от священника.
– А я думала, что дрочить – это грех. И журналы порнографические читать, думая, что никто не узнает.
В кабинке воцаряется молчание.
Учиться в католической школе, не являясь католичкой, было нелегко. Но Летиция терпела, сжимала кулаки, пряталась задолго до месс подальше, чтобы не идти, и как-то доучилась с переменным, если не считать дисциплину, успехом до выпускного класса. Думала после вздохнуть полной грудью, но обеспокоенная спасением души собственной дочери Лукреция применила все возможные и невозможные уловки, чтобы Летиция попала в Академию Святого Сердца.
«Благочестие и скромность украшают девушку», – все время говорила куратор класса Ции. Ция же куда больше верила в хороший вкус и умение красить лицо.
Молчание начинает угнетать. Летиция тянется в карман за плеером, думая уже разрядить обстановку своим способом. Все равно ей надо провести здесь не меньше пяти минут. Дурацкое правило, которому если не следовать, то не оберешься вопросов: а как же проповедь; ты что, святая, что ли.
Наушник-ракушка занимает свое законное место. Летти крутит колесико, выставляя громкость, морщась от слишком большого шума.
– Ты точно не хочешь мне ничего рассказать, Доротея?
Теперь Ция морщится от звука собственного второго имени, оставляет в покое колесико громкости.
– Нет.
– У Эмилии Хилл возникли некоторые… трудности. Она полагает, что ты к ним причастна.
На лице тут же нарисовано возмущение.
«Форменный болван. Ты бы еще прямолинейнее спросил. Мол, не ты ли порчу на одноклассницу навела?»
– Она говорила, что видела у тебя книжки по черной магии.
Ция начинает раздражаться, ногтем царапая ткань форменной юбки на коленке.
– Мне. Нечего. Вам. Рассказать. И книжек по черной магии у меня нет.
Охотничий нож она не просто подбросила к порогу чужого
