по-детски милой, хотя она уже давно не дитя. Отряхнув с ладоней анисовую пыль, Даниэль поднимается – кухня такая маленькая, что Софи некуда отойти, и их тела так близко друг к другу, что Даниэль снова ощущает запах благовоний и земли.
Софи едва заметно улыбается, но легонько выскальзывает и оказывается в другом углу кухни, оставив в руках Даниэля чашку. Но он к ней не притрагивается, оставляет на столе и делает себе кофе. Дешевый растворимый и без молока – он такой не любит, но Софи молоко не пьет.
– Ты останешься?
Он качает головой.
– А вернешься вечером?
Он снова отвечает отрицанием. Сегодня у него есть дела, и они не включают Софи. Она не обижается.
– Мадам Аделаида хотела провести обряд и увидеть будущее. Ей может понадобиться твоя помощь.
– Это она так сказала?
– Да.
Даниэль начинает злиться: он помог чернокожей жрице вуду всего однажды, убедился, насколько она слаба, и больше не хочет иметь с ней ничего общего.
– Передай мадам Аделаиде, что я не ее ручная собачонка. Или не говори. Я ей не помощник. Пусть принесет жертву, лоа ей помогут.
Вслух Даниэль не говорит, что мадам надо взрезать вовсе не курицу, а человека как минимум, чтобы духи обратили внимание на такую незначительную персону.
Взгляд Софи почти испуганный, когда она спрашивает:
– Ты их видишь?
Он не сразу понимает, что она о духах, лоа. Но он вовсе не видит. И даже если бы хотел объяснить, то не смог.
– Я их… ощущаю. Моя двоюродная сестра умеет колдовать, а брат видит мертвых. Еще вопросы?
Но Софи не спрашивает. Она только опускает голову, то ли вспоминая все слухи о семье Эшей, то ли пытаясь представить, это дар или проклятие.
Даниэль давно решил подобный вопрос: это сила. Надо только уметь ею пользоваться.
Софи больше ничего не говорит, она уходит в маленькую комнату, и сквозь раскрытую дверь Даниэль видит, как она скидывает шаль: в окна вливается уже начавший раскаляться утренний воздух новоорлеанской окраины. Где-то недалеко лает собака. Кажется, если стоять достаточно тихо, можно услышать кур во дворе.
Допив кофе, Даниэль находит Софи в комнате. Сложив руки, она стоит рядом с окном и молится перед стеной с висящими крестами и комодом, покрытом вязаной скатертью. Закончив, она косится на Даниэля:
– Ты никогда не молишься.
– Зачем?
Вопрос, кажется, удивляет ее. Софи кусает губу, но не может сформулировать причину. Когда, наконец, она собирается заговорить, Даниэль ее опережает:
– Не трудись. Когда-то я учился в семинарии.
– Серьезно?
– Моя мать – набожная католичка – решила, что это отличная идея.
– Видимо, потом ты ее разочаровал.
– Весьма.
– И ты… тебя не пугает Ад?
– Нет, конечно.
