ноги вытягивает, скрещивает в районе щиколоток. – Не то чтобы я оправдываюсь, но ведь должна была я попробовать. Ты была хорошей первой попыткой. Спасибо тебе, наверное. Ты не против, если я иногда приходить буду. Ты ведь очень послушная. Ты еще можешь быть мне полезной. Послужить некоторым моим целям.
Летти переворачивает листок и начинает новый рисунок. Ей так удобнее при разговоре. Из-под угольной палочки вылезает округлое лицо Эмилии Хилл, ее вздернутый нос.
– Твоим родителям, кстати, лучше. Так что хорошо, что ты умерла. Спасла свою семью. Они, конечно, не входили в мои планы, но я рада, что так получилось. Это всё станет очень хорошим примером для остальных.
Ция сердито трет неудачно получившийся на рисунке глаз, старательно перерисовывает и молчит, погрузившись достаточно глубоко в собственные творческие муки.
– А… – вдруг приходит в себя. – Прости, отвлеклась от тебя немного. Так вот. Теперь мне даже немного жаль, что это не я умею видеть призраков. Прикольно было бы видеть твою физиономию сейчас. Может, ты посмертно стала выглядеть интереснее, чем при жизни. Живой, знаешь ли, тебе не совсем шел черный. И ты совсем не была похожа на твою любимую Мину Харкер. Ты, наверное, для нее слишком смуглая.
Рисунок темнеет, изредка перемежаясь бледноватыми пятнами нарисованных олеандров.
– Вот, смотри, – Ция переворачивает альбомный лист, показывая надгробию. – Мне кажется, получилось неплохо. Я даже оставлю его тебе.
Из сумки достает широкий скотч, не только приклеивая рисунок на место фотографии, но и заклеивая его полностью, чтобы дождь не испортил результата творческих страданий.
– Ты тут даже лучше, чем на фотографии.
Ция обратно в сумку прячет и скетчбук, и канцелярские принадлежности. Закуривает задумчиво.
– Бывай, что ли. Я скоро приду с цветочным кустиком. Всё для тебя.
Пепел стряхивает на свежую могилу.
– Ты был очень любезен, согласившись притащить сюда это… – Ция ищет наиболее цензурное слово, описывающее куст в полтора-два её обхвата, щёлкает пальцами. – Безобразие. А за помощь с посадкой тебе вообще цены нет.
Даниэль прислоняет лопату к могильному камню. Долго смотрит на залепленный скотчем рисунок.
– Твоя подруга?
– Ммм, – Летиция неопределённо пожимает плечами. – Скорее жертва моей Сентиментальности.
Ция смотрит на двоюродного брата с косоватой улыбкой и приподнимает вопросительно брови:
– Ведь в пятнадцать ещё можно быть сентиментальной?
Бен
(Кларисса)
Портьеры уродливо свисали по бокам распахнутой настежь рамы, колыхались, подрагивали на ветру, а в комнату вместе с ночной прохладой врывался не прекращающийся ни на секунду гомон из бара этажом ниже. Вдобавок какой-то урод припарковался на стоянке напротив и, конечно же, забыл выключить фары.
Какого
