всяком случае, не менее получаса. Впервые я увидел ее до полуночи, потом я был здесь примерно в половине первого, и она все еще стояла, но в следующее мое появление здесь машины уже не было.
– Вы видели что-нибудь еще? Кого-нибудь, садящегося или выходящего из машины, или того, кто, по-вашему, мог быть ее владельцем?
– Нет, сэр, я не видел никого.
Он ответил еще на несколько разных вопросов и был отпущен.
– Во всяком случае, рассказ о машине понравится репортерам, – сказал Хэс.
Во время расспросов Мак-Лолина Вэнс сидел с таким равнодушным и скучающим видом, что я не уверен, слышал ли он хоть одно слово. Он даже едва сдерживал зевоту. Потом он встал, прошелся по комнате и наконец остановился у центрального стола, взяв в руки один из окурков, найденных в камине. Вэнс долго крутил окурок между большим и указательным пальцами, пока не высыпался табак, остаток которого он положил себе на ноготь большого пальца и поднес к носу.
Хэс, который сердито наблюдал за его манипуляциями, неожиданно наклонился вперед.
– Что вы там делаете? – грубо спросил он.
– Нюхаю табак, – отозвался Вэнс и удивленно приподнял брови. – Он довольно нежный и с чем-то смешан.
Хэс сердито нахмурился.
– Вам лучше сидеть на месте, сэр, – посоветовал он. Потом оглядел Вэнса с ног до головы и сердито спросил: – Вы табачный эксперт?
– Конечно, нет, дорогой мой, – слащаво отозвался Вэнс. – Моя специальность – скарабеи династии Птолемеев.
– Вам действительно не следует ни к чему прикасаться, Вэнс, – дипломатично вмешался Маркхэм. – На месте преступления никогда не известно, что может оказаться важным. Эти сигаретные окурки могут быть важной уликой.
– Уликой?! – воскликнул Вэнс. – Боже мой! Вы никогда мне этого не говорили! Очень интересно.
Маркхэм был явно раздражен, а Хэс кипел от ярости, но сдержался и даже выдавил из себя улыбку. Очевидно, он чувствовал, что был слишком резок с другом окружного прокурора, однако даже друзьям следует выговаривать, если они ведут себя плохо.
Однако Хэс никогда не был низкопоклонником и льстецом со своими начальниками. Он знал свое место, не обращал внимания на то, что думают о нем другие, и был равнодушен к дальнейшей карьере. Тем не менее упорство и твердость характера вызывали уважение к нему, и за это его все ценили.
Он был рослым, сильным человеком, крепко сложенным, но тем не менее двигался легко и даже грациозно. Его голубые глаза смотрели твердо и уверенно. У него был маленький нос, твердый овальный подбородок и всегда плотно сжатые губы. В его черных волосах, хотя он давно перешагнул за сорок лет, не было и намека на седину. Голос у него был громкий, с агрессивными нотками, однако он повышал его крайне редко. И вообще он внешне напоминал традиционного детектива. Конечно, в нем было много хорошего, и в это утро я поймал себя на том, что любуюсь им, хотя
