ожидании пальцев.
Я зарделась от удовольствия. Какие же ядовитые у меня мысли! Эти перчатки явно предназначались мне. Я поклялась себе, что стану именно такой женщиной, которой пристало носить подобные перчатки: красивой, живой и необычной.
– Не останавливайся! – поддразнил нас с дивана мой брат. – Она ждет настоящего поцелуя! – Пьетрантонио стал щупать синьору Кастелло, а потом подарил ей поцелуй, о котором только что говорил. Она в ответ толкнула его на спину и взгромоздилась сверху. Он вытащил ее груди из сорочки и обхватил каждую ладонью. Женщина стала расстегивать пуговицы на его бриджах, жадно пытаясь пробраться внутрь.
Я отвернулась к стене, испугавшись того, что происходило на моих глазах. Но на стене оказалось огромное зеркало в позолоченной раме. Я все прекрасно видела и слышала, как мой брат что-то бормотал от удовольствия.
Лицо мое горело, и мне кажется, что я сказала в стену какую-то глупость о своих новых перчатках.
Следующее, что мне запомнилось, как Джакомо развернул меня к себе лицом, закрыв своим телом происходящее. И заставил меня забыть все то, что я только что видела, думать исключительно о нем. Помнить, что я выше всего этого.
Он целовал мои черные локоны и белое напудренное лицо и говорил мне, что я его ангел.
Глава 6
– Быть такого не может!
– Нет, может!
– Твой брат занимался любовью с женщиной в твоем присутствии, в одной комнате?
От такой новости моя кузина Джульетта в изумлении открыла свой розовый ротик. Она была похожа на рыбу – и я невольно захихикала.
– Что здесь смешного, Катерина! Это… ужасно! – Джульетта взяла красный мелок, которым рисовала с натуры срезанный нами в саду букет лилий. Мы сидели в pòrtego в моем доме, возле окна, где было хорошее освещение.
– Да… это ужасно, но неужели ты не видишь, каким внимательным оказался ко мне Джакомо? Он закрыл их от меня собственным телом!
– Тот лишь факт, что Пьетрантонио развратный тип, не делает синьора Казанову белым и пушистым, – заметила кузина, откладывая мелок.
Я нахмурилась. Джульетта была моей кузиной и самой близкой подругой. Но ей было уже шестнадцать, и она полагала, что эти два года дают ей право учить меня, как жить.
– Катерина, почему ты так себя ведешь? – Она встревоженно смотрела на меня, под ее глазами темно-медового цвета залегли едва заметные тени. Пара аккуратно завитых золотисто-каштановых локонов обрамляла ее личико в форме сердечка.
– Как?
– Ты такая своенравная. Тебе прекрасно известно, что ждет тебя в будущем. – Она разгладила красно-розовую, расшитую красной нитью юбку, убедившись, что все складочки на месте. – Однажды ты выйдешь замуж за успешного торговца и будешь вести добродетельную, спокойную жизнь.
– Может быть, ты и права, но пока я немного поиграю. – Я подмигнула ей, но кузине было невесело.
Она
