покорения со стороны своих родителей – которые сами имеют право лишь на скудный паек любви. Это была революция в точке зрения: дети, которые в старом мире были лишь средством, стали главной, конечной целью.
Анри, родившийся в 1946-м, тем более принадлежал к старому миру, где знать была преградой этой революции: эта перемена точки зрения была запрещена законом дворянского происхождения. Знатный ребенок по определению обязан всем своему рождению, а значит, своим родителям.
Скажем для примера, если Окассен убивал на охоте куропатку, это не означало, что дети ели за ужином дичь. Кармен готовила птицу, подавала ее на стол, сначала графине, затем графу, а те и не думали оставить хоть немного детям, не потому, что были плохими родителями, а потому, что старый режим позволял им не думать о своем потомстве.
Александра, родившаяся в 1967-м, a fortiori[9] в среде бельгийской знати, тоже принадлежала к старому миру; статус же их троих детей, рожденных в 1992, 1994 и 1997-м, был более двойственным. Современные по дате рождения, они были воспитаны в традициях старого мира родителями, которых среда сделала слепыми к этой революции. Орест и Электра к этой двойственности приспособились, а вот Серьёза увязла в ней, как в смоле.
В ночь на 2 октября Невилю по-прежнему не удалось заснуть. Две бессонные ночи подряд – нелегкое испытание для шестидесятивосьмилетнего человека. Если бы только он мог быть спокоен насчет следующей ночи! Но решения своей проблемы он не видел. Так что с бессонницей вряд ли удастся справиться. «К четвертому октября я так вымотаюсь, что не буду в состоянии ни принять гостей, ни убить», – печально думал он.
Он томился в своем кабинете, с опухшим от усталости лицом, когда в дверь вдруг постучали.
– Войдите!
К его удивлению, на пороге появилась Серьёза:
– Папа, можно с тобой поговорить?
– Конечно. Садись, милая.
Впервые девушка заглянула в кабинет отца для разговора. Анри улыбнулся.
– Когда гадалка предсказала тебе, что ты убьешь гостя, я все слышала.
Невиль опешил.
– Я была в соседней комнате и притворялась, будто сплю. Так что я знаю, чем ты озабочен.
– Я не озабочен.
– Ты потерял сон, папа. Это заметно.
– Я всегда страдал бессонницей.
– Это совсем другое дело. И я подслушала твой разговор по телефону с Эвраром.
– Что за манеры!
– Знаю. Это форс-мажор. Тебе нужна помощь, папа.
– Я ни на грош не верю в предсказания этой дуры.
– Неправда. Ты все время ломаешь голову, кого убьешь, и даже ходил за дедушкиным охотничьим ружьем.
– Ты шпионишь за мной.
– Это форс-мажор, повторяю.
– Ладно. Какую помощь ты мне предлагаешь?
– Есть кое-кто, кого ты можешь убить на garden-party.
Тем более
