упитанная, здоровая. Птицы домашней в подворье столько, что, гляди, не наступи ненароком…
Как-то Александр Иванович Куприн, проезжая этими местами, глянул в вагонное окно и восторженно ахнул: «Какой привольный, богатый и, по-видимому, сытый край эта Кубанская область! На жатных нивах сложены из снопов целые дворцы; на полях гуляет рослый, кормленый и холеный скот; земля, приготовленная под посевы, – черная, жирная, пряник, а не земля! – воскликнул бы в завистливом восторге наш рязанский или смоленский мужик, обиженный на этот счет матерью-природой; большие станицы, разбросанные широко по сочным лощинам, окружены виноградниками…»
Куприн, романтик по состоянию души, но кочевник по жизни, написал об этом на рубеже веков, в 1900 году, и озаглавил свои впечатления, опубликованные в газете «Киевлянин», простенько: «Путевые картинки». Но запомнил, однако, на всю жизнь, всякий раз подчеркивая, как меняются природа и ее обитатели, стоит только появиться на горизонте пирамидальным тополям: «Повсюду продается окрестными казачками виноград в баснословном количестве и поразительно дешево: пять копеек два фунта…»
Шкуринский курень основан в 1794 году наследниками запорожцев и назван в честь кошевого атамана Леско Шкуры, могучего до такой степени, что ладонью подгибал подковы под размер лошадиного копыта. Шкуринцы силу уважали, но и с казачьей вольницей, еще отдававшей запорожскими настроениями, тоже справлялись и числились как поселение, вполне управляемое. Когда Антон Головатый потребовал от куренных атаманов список поселенцев, то будущий круг быстро составил посемейное перечисление и покорно потянул из случайной папахи жребий на выбор месторасположения куреня.
Впоследствии долго славили атамана «свово» Герасима Филоненко за «легкую руку». Уж больно удачно у него все получилось – на самые рыбные места угодил. До моря недалече, да и Ея славилась многоводьем. Баркасы свободно ходили что вниз, что вверх. Сомы пудовые да раки, не помещавшиеся в две руки, – уловы почти рядовые. Так и встала прочно и надежно станица Шкуринская, имея в соседях братьев-казаков Кущевского, Кисляковского, Уманского куреней, скопом позже вошедших в Ейский отдел Кубанской области, что благополепно существовала почти шесть десятков лет, с 1860 по 1918 год.
Область охватывала территории от северной части Ейских лиманов до ледниковых глыб Главного Кавказского хребта, с населением, навечно присягнувшим царю-батюшке. Да вот с навечностью не получилось!..
Фамилия Трубилиных в том списке, что составлен по приказу верховного атамана Головатого, не значилась, поскольку предки были во втором списке переселенцев, бежавших из центра России на вольную Кубань от барского гнета. Но имена первопроходцев звучали, скорее, как прозвища, ставшие позже фамилиями: Федор Гладкий, Микола Соленый, Андрей Чабан, Трофим Чеснок, Тимофей Белый, Герасим Доля, Яков Ладан, Игнат Чайка, Андрей Сорока, а потом появилась целая куча Шевченков.
Когда
