уже. Только вот дорогих гостей попотчевать разносолами не может – так только: клубеньки в кожурке, еще вчера отваренные, сало соленое, да капуста квашенная.Вот только хлеб свежий… еще Розанка сутра напекла, да одинокому соседу занесла.
Друзья уснули, а они втроем за стол сели потрапезничать – чем Светлый послал. Мэкнули по стопочки какой-то ягодной наливки, за упокой души доброй женщины и ее дочек – самогон-то их хозяин не стал на стол выставлять, привычно посчитав Ли за малолетку. Зажевали это дело капусткой, по клубеньку съели и сальца по паре ломтиков – аппетиту, что-то, ни у кого не было. Так что, и сами вскорости спать подались.
Легли-то на полу – на хозяйской кровати умученных Тая с Корром разместили. Ли сначала было, в хлев на соломку намылился, да вспомнил, что вечером со стадом корова вернулась, и пришлось укладываться там, где постелили.
А утром, после такого тяжкого дня, да не вполне мягкой ночи, проснулись поздно.
Их хозяин уже успел и корову подоить да со стадом отправить, и к ямам у реки сходить – указания работникам оставить. А теперь стоял у печи и оладьи на всю компанию жарил.
Так что утренняя трапеза в отличие от вечерней, на вкус Ли, была не в пример лучше. Дубн на стол выставил: целую гору оладьев, а к ним черничного варенья. Да кроме них еще большую сковороду со скворчащими на ней ломтями сала и полутора десятками глазками яиц. А сало в яичнице – это, знаете ли, совсем другое дело!
В общем, из Середних Глинок выехали они хорошо после полудня, пока Тай с Корром не оправились, и не уверили всех, что выдержат в седле до самого заката. А именно столько им и предстояло теперь ехать до Аргилла.
Вчерашнее ужасное происшествие, в котором они в силу судьбы, вынуждены были поучаствовать, тяжким грузом давило на каждого. И не чудесные бани с теплой водичкой, без какого-либо усилия с твоей стороны, льющейся на голову, и не умелые руки сильных парней, размявших им спины, не сумели полностью сгладить гнетущего впечатления от вчерашнего происшествия.
И даже такое увлекательное, в другое время, занятие, как покупка нового коня, не смогло поднять общее упавшее настроение.
А Ли, получивший в собственность этого молодого и резвого скакуна, поймал себя на том, что не столько радуется новому другу, сколько расстраивается прощанию со старой кобылкой дядюшки Лайсо. И само это, казалось бы, радостное событие, придавленное плохим настроением, преобразилось в его голове в тоску по старым, пришедшим к своему завершению временам. Может там, позади и не было все так уж расчудесно, но он был сыт, в тепле, и его там любили. Уж Лошадник-то, точно! А вот впереди грезились неопределенность, опасность и беды…
И только довольно жесткое внушение Тая, уберегло того конька от скорбной клички «Морось», которую было дал ему под гнетом расстроенных чувств Ли. Легкий подзатыльник – так только, волосы примял, да высказывание: « – Что пора заканчивать из себя блаженного строить – парень-то большой! И должен бы понимать, что им очень повезло, когда в общественной конюшне провинциального
