оттого и есть не хочется».
– «Понимаю, – он беззаботно кивнул, – а я, знаете ли, зверски проголодался. Целый день в полку, – то одно, то другое… и все как водится самое главное, все нужно успеть… – указательным пальцем он попилил кончик носа и доверительно на нее взглянул. – Пришлось спешить. Едва успел переодеться. И обед пропустил, – он махнул рукой, – да и позже не удалось перекусить. Что ж, решительно вы отказываетесь?.. Вы позволите?»
– «Конечно, конечно!.. Я виновата, простите, ваше императорское высочество!.. – спохватилась она, – ведь это я должна была вас угощать… как нашего высочайшего гостя», – ей было приятно, что он подробно рассказал ей про свою занятость, про распорядок своего дня.
Николай Александрович подцепил на серебряную лопатку пирожок и, вопросительно улыбаясь, с предлагающим кивком, взглянул. Матильда отрицательно покрутила головой и чтобы поддержать компанию взяла из вазы яблоко. Осторожно откусила и задумчиво жевала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Вздохнув, она отложила яблоко в сторону, салфеткой обтерла пальцы.
– «Наследник престола, принц – и вот так, запросто, ест самые обыкновенные пирожки в нашей обыкновенной столовой… пьет чай из наших неказистых, с оббитым краем, кружек… разве такое возможно?!»
Весь вечер они просидели рядом, чувствуя живое тепло друг друга. Несколько раз сталкивались руками, и этим особенно была взволнована впечатлительная Матильда. Ее оголенное плечо наливалось жаром от соприкосновения с теплом соседствующего рукава (шерстяная ткань, казалось, была заряжена летучим легким электричеством). Ей хотелось, чтобы этот вечер не кончался никогда, – хотелось, чтобы наследник всегда вот так же сидел с ней рядом, и чтобы так же мило и чудно они беседовали.
– «И нечего мне перед собою притворяться, – прекрасно ведь знаю, что с самой первой минуты я в него влюбилась, потеряла голову… Господи, да ведь это и есть любовь с первого взгляда! Ну, почему, почему он такой прекрасный? И никто кроме него мне теперь не нужен. Как будто только его ждала я всегда».
Ей хотелось без конца смотреть в эти голубые глаза, – порой усмехавшиеся, порой равнодушные или вопрошающие и в то же время такие доверчивые, открытые, иногда странно грустные…
– «Когда вот так, мельком, он на меня поглядывает, то, кажется, что все про меня знает. И не только про меня, – про всех, про все на свете! А молчит, потому что не хочет или не может сказать лишнего, потому что это запрещено ему. И улыбка у нег такая нежная, трогательная. Вот именно, – нежная… Он другой, не такой, нездешний. Живет какой-то своей, загадочной жизнью… недоступной мне, недоступной нам, обыкновенным людям. И разве есть на свете кто-нибудь лучше, чем он? И как же это опасно – влюбиться в настоящего принца. Хочется всегда сидеть с ним рядом, смотреть на тонкий профиль, слушать его милый голос…» – она вновь тайком искоса взглянула.
Неудивительно, что все прежние увлечения (которых, следует заметить,
