ходят в церковь». Последнее замечание я списал на болезнь – дед уже прихварывал – и разговор закончился.
В чём причина такой Юлиной позиции – по жизни пренебрежения к жизни – я не знаю и знать не хочу. Мне больно от того, что Климка подцепил от неё такую же депрессивность и безграничную мизантропию. Уж лучше бы она гонореей его заразила или сифилисом – это, по крайней мере, лечится.
Такими словами я о Юле рассказал Саве, когда он вернулся из армии. Он так хохотал, что поперхнулся пивом и побежал в туалет. Мы с ребятами не одобряли Климкиного выбора, но ему этого никогда не высказывали. Наша позиция сводилась к одному и тому же штампу: «Это ваше личное дело».
Глава 4
Все
Савин дембель решили отметить в саду у Климки. Заодно совместили это дело с закрытием шашлычного сезона. Первые выходные октября обещались тёплыми. Мы уже учились на втором курсе.
За пару дней до приезда Савы Климка собрал меня с Вавой и заявил:
– Мы идём покупать палатку, потому что в домик все не поместятся.
– Как не поместятся? – удивился я, – Всю жизнь помещались, ещё с мамой твоей. Забыл?
– Не забыл. Но то моя мама, а тут Юля, она не будет спать с нами с четверыми.
Я хотел его поддеть, но прикусил язык.
– Вот, и она меня отправила, чтоб я с вами на палатку скинулся, – признался Климка, – Сава приедет, тоже добавит, так что можно большую взять.
– А просто не брать Юлю не вариант? – я не понимаю, зачем Вава вопрос этот задал. Как будто заведомо ответа не знал.
– Не, тогда без ночёвки, – Климка опустил глаза, – Или я не поеду.
Мы опять с Вавой переглянулись. Такую физиономию видел у него, когда он в лицее случайно получал «тройки» и «двойки».
Палатку выбрали хорошую – брезентовую, на четверых. Если искорка или уголёк от костра прилетит, ничего не сделается. Нам даже хотели горелку газовую походную в придачу к ней впарить – мол, можно внутри неё зажигать, ничего не бояться.
– Вы и будете с Юлей в палатке спать, – я опять не понимаю, зачем Вава это сказал.
А я решил взять с собой Яну Яновну. Она согласилась, хотя перспектива ночевать в палатке с тремя мужиками её не вдохновляла. «Можно, я в дом пойду? – спросила она, – Меня-то Юля не будет стесняться». Но вышло совсем не так.
Утром я не испытал того радостного ощущения, с каким у меня всегда ассоциировался путь на автобусе в сад – он показался мне чем-то обыденным, как если бы я ехал, например, к папе своему или к маме. Всё хорошо, и вместе с тем ничего особенного. Возможно, это было предчувствие.
В домике на берегу настроение моё несколько поднялось. Кленовые листья меланхолично покачивались от ветра на чистой зеркальной глади прозрачного озера. Осеннее солнце играло багряными красками на деревьях, озолоченных октябрём. Погода действительно радовала, привычный пейзаж вызвал в сердце отклик тёплой ностальгии
