изборожденном морщинами, усталом лице появилось подобие улыбки.
– Привет, малышка, – его речь была невнятной, но Рафаэлла понимала его, а улыбка, ставшая после инсульта искривленной, неизменно болью отдавалась в ее сердце, – ты прекрасно выглядишь, – последовала долгая пауза, – много лет назад у моей матери была такая же шляпка.
– Мне кажется, на мне она выглядит глупо, но… – Она передернула плечами, как истинная француженка, и слабо и нерешительно улыбнулась. Но улыбались только ее губы. До глаз улыбка доходила очень редко. А его глаза и вовсе больше не улыбались, разве только в редких случаях, когда он смотрел на нее.
– Ты сегодня уезжаешь?
Он выглядел встревоженным, и она снова подумала, что, может быть, стоит отменить поездку.
– Да. Но, дорогой, ты хочешь, чтобы я осталась дома?
Он покачал головой и снова улыбнулся:
– Нет. Ни за что. Я хочу, чтобы ты уезжала почаще. Это идет тебе на пользу. Ты встречаешься с…
На мгновение взгляд его стал отсутствующим, словно он силился что-то вспомнить, но это воспоминание ускользало от него.
– …с моей мамой, тетей и двумя кузинами.
Он кивнул и закрыл глаза.
– Тогда я уверен, что с тобой все будет в порядке.
– Со мной всегда все в порядке.
Он снова кивнул, очень устало, и она поднялась с кресла, наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, и осторожно выпустила его руку из своей. На мгновение ей показалось, что он стал засыпать, но внезапно он открыл глаза и встретился с ней взглядом.
– Береги себя, Рафаэлла.
– Обещаю. И я буду звонить тебе.
– Это не обязательно. Почему бы тебе не забыть обо всем и не развлечься немного?
С кем? С ее матерью? С тетей? Она подавила вздох.
– Я очень скоро вернусь. И все знают, где меня найти, если я тебе понадоблюсь.
– Ты мне не понадобишься… – Он улыбнулся. – Во всяком случае, не настолько, чтобы испортить тебе поездку.
– Ты никогда бы не смог испортить что-то для меня, – прошептала она и наклонилась, чтобы снова поцеловать его, – я буду скучать по тебе.
На этот раз он покачал головой и отвернулся:
– Не нужно…
– Любимый…
Ей пора было уходить, чтобы успеть на самолет, но почему-то ей казалось неправильным вот так оставлять его. Эти сомнения всегда терзали ее. Была ли она вправе оставлять его? Может, стоило отложить поездку?
– Джон Генри… – Она дотронулась до его руки, и он снова повернулся лицом к ней. – Мне пора уходить.
– Все в порядке, малышка, все в порядке, – в его взгляде читалось прощение, и на этот раз он обхватил ее молодую руку своими искривленными пальцами, которые когда-то были такими нежными и сильными, – удачной тебе поездки.
Он
