заявил он растроганно. – Первый раз после стольких лет. Большое спасибо, сударь. Прямо чувствуешь себя снова человеком!
Через несколько минут в дверь вошел русский. Он сразу же заметил Штайнера и подсел к нему.
– Я уже думал, что вас нет в Вене, Черников.
Русский засмеялся.
– У нас всегда вероятное оказывается невероятным. Я выяснил все, что вы хотели знать.
Штайнер выпил коньяк.
– Есть бумаги?
– Да. И даже очень хорошие. Я давно не видел ничего лучше среди подделок.
– Мне нужно выбраться отсюда! – сказал Штайнер. – Мне нужны бумаги! Лучше с фальшивым паспортом рискнуть тюрьмой, чем эта постоянная неопределенность и каталажки. Что вы видели?
– Я был в «Алебарде». Теперь эти дела делаются там. Те же люди, что и семь лет назад. На свой манер они надежны. Впрочем, самый дешевый документ стоит четыреста шиллингов.
– Что это?
– Паспорт мертвого австрийца. Действителен еще год.
– Еще год. А потом?
Черников посмотрел на Штайнера.
– Может быть, за границей удастся продлить. Или умелой рукой переправить дату.
Штайнер кивнул.
– Есть еще два паспорта умерших немецких беженцев. Но каждый по восемьсот шиллингов. Совершенно фальшивые не дешевле полутора тысяч. Но я бы их вам не рекомендовал. – Черников размял сигарету. – От Лиги Наций вам пока ждать нечего. Как иммигранту без документов и подавно. Нансен умер.
– Четыреста шиллингов, – сказал Штайнер. – У меня двадцать пять.
– Можно будет поторговаться. Думаю, что сойдемся на трехстах пятидесяти.
– Это все равно, если наличных двадцать пять. Ну да ладно, попытаюсь добыть денег. Где «Алебарда»?
Русский вынул из кармана записку.
– Вот адрес. И имя официанта, который занимается этим делом. Он подзовет вам нужных людей, если вы попросите. За это он берет пять шиллингов.
– Хорошо. Посмотрим, что из этого выйдет. – Штайнер тщательно спрятал записку. – Большое спасибо за все, Черников!
– Не о чем говорить! – Русский отмахнулся. – Люди помогают друг другу, если возможно. Каждый день можно попасть в такое же положение.
– Да. – Штайнер встал. – Я как-нибудь отыщу вас здесь и расскажу, как дела.
– Хорошо. Я здесь часто бываю в это время. Играю в шахматы с одним мастером из Южной Германии. Вон тот человек с вьющимися волосами. В нормальное время никогда бы не подумал, что буду иметь счастье играть с такой знаменитостью. – Черников усмехнулся. – Шахматы – моя страсть.
Штайнер кивнул ему. Потом, переступая через спящих у стены, стал пробираться к двери.
За столом советника Эпштейна сидела расплывшаяся еврейка. Молитвенно сложив руки, она глядела на него как на ненадежное божество. Эпштейн с елейным видом учил ее жизни. Перед ней на столе лежали полшиллинга. Левая волосатая рука Эпштейна лежала рядом как большой паук, подстерегающий добычу.
На
