style="font-size:15px;"> – Помнишь Власовского? – спросил я.
– А как же! Кто ж его не помнит, господин хороший!
– А что помнишь-то, Митрич? – спросил я не подумав, ибо тотчас разбудил годами спящий вулкан воспоминаний.
– Да все помню, а как же!
Новый обер-полицмейстер56 Москвы А.А. Власовский, главный «городовой», по Митричу, жизнь московского извозчика превратил в сущий ад. По словам Митрича, полиция извозчика ни во что не ставила. Придиралась к каждой мелочи: худому кафтану, к плохой полости, к поцарапанному экипажу, к не прибитому на соответствующее место номерному знаку, к случайной остановке и т.п.
И за все «хабарила», то есть брала в свой карман гривенники, двугривенные, полтинники и даже рубли.
Протестовавших взашей толкали в участок, сажали на сутки в каталажку, не давая даже возможности накормить и напоить брошенную на дворе лошадь.
Особенно изощрялись «фанфароны» (городовые) и «околодыри» (околоточные57), традиционно кормившиеся сбором незаконной дани на московских улицах.
Городовых Митрич считал, в шутку ли, всерьез, «нечистой силой»: мол, в лесу – леший, в воде – водяной, а в городе – городовой…
Под Власовским был весь штат московской полиции.
Обер-полицмейстер жил на Тверском бульваре, напротив Богословского переулка. На его доме была соответствующая надпись: «Дом московского обер-полицмейстера». Должность эту занимали генерал-майоры «свиты его величества», как правило, средних дворянских фамилий.
Нравы московской полиции были вольными, а взаимоотношения их с окружающим миром внутри вверенного квартала ли, участка или околотка были просто трогательные.
Два раза в году – на Пасху и на Рождество Христово – домовладельцы посылали им с дворниками увесистые конверты с деньгами. Чем выше была должность берущего и доход дающего, тем выше были и суммы «пожертвований».
Подобными сборами полиция обложила трактиры, гостиницы, торговые и промышленные заведения. В их расходных книгах часто встречалась надпись: «Частному приставу в день его именин».
На службе тот же околоточный получал 50 рублей, а собирал по участку в несколько раз поболее…
До Власовского не было в Москве места, где бы не слышалась извозчичья ругань. Существовало даже выражение: «ругаться по-извозчичьи».
Как сам Митрич пересказывал: «Нам без ругани нельзя, ругань у нас заместо покурить!..»
На другой день после назначения обер-полицмейстером Власовского на головы извозчиков как из рога изобилия посыпались штрафы, о которых он ежедневно сообщал в газете «Ведомости московской городской полиции».
Приказы, по рассказу Митрича, были лаконичны: «Легковой извозчик номер такой-то слез с козел – штрафу 10 рублей», «оказал ослушание полиции – штрафу 25 рублей», «слез с козел и толпился на тротуаре», «халат рваный – штрафу 5 рублей», «произнес неуместное замечание – штрафу 15 рублей»…
– Ой, господин хороший, какую ж он нам жизнь устроил, –
