style="font-size:15px;"> – Что ты? Что ты? Не смей даже говорить так! – зачастила Полина Яковлевна. – Глупышка моя, бросит он тебя. Все это сказки про цыганские кибитки, переехавшие через твою жизнь. Цыгане они: ни кола, ни двора, что во поле ветер вольны.
Света, закрыв глаза, покачала головой.
– Ой, мамочка! Если бы ты знала, сколько раз я себе это повторяла! А посмотрю на него, и солнце в душу светит.
– Дурочка ты. Неужели не думаешь, что к осени табор дальше поедет, и он со своими отправится. Не будет же он как привязанный подле тебя сидеть, – сказала мать, опустив голову на грудь, потом вдруг встрепенулась, будто вспомнила что-то, схватила дочь за руку, встряхнула ее. – Или ты с ним собралась сбежать?
И столько горя, отчаянья и боли было в этой фразе, что у Светы земля поплыла перед глазами.
– Что ты, нет, конечно, – ответила она, прижавшись к матери, – Я без тебя не могу никак. Мамочка, ведь ты моя мама. И я знаю, что никто и никогда не будет меня любить больше, чем ты. А Яша… Мам, если он надумает уехать, я его держать не стану. На все воля Божья.
Последние слова удивили Полину Яковлевну. Она нахмурила брови.
– Это, с каких это пор ты стала в Бога верить? – спросила она, отстранив от себя дочь и заглядывая в ее заплаканные глаза.
– А как с Яшей познакомилась. Он крещенный, мама, и у него крестик серебряный есть. Я тоже креститься хочу.
Полину Яковлевну передернуло от этих слов.
– Даже думать не смей, слышишь? Тоже мне Бога какого-то выдумала. Нет его. Забыла, чему учили: вера – это опиум для народа!
– Она помогает перенести страдания, – закончила известную фразу Света.
– Что? – не поняла мать. Девушка вздохнула.
– Эх, мама. Нам талдычили только первую половину фразы. А на самом деле она звучит иначе: Вера – это опиум для народа, она помогает перенести страдания и лишения. Когда человеку больно физически, ему ставят обезболивающее. Так и вера. Человеку плохо душевно, ну когда у него душа болит, вот тогда и помогает вера, – сказала она.
– Этому тебя тоже твои цыгане научили? – недоверчиво пробормотала женщина.
Света улыбнулась.
– Нет, это я в вузовской библиотеке прочитала. А цыгане… Мать Яши, ее зовут Роза, сказала мне одну цыганскую мудрость: "Вчера – это прошлое, его уже не изменить. Завтра – это будущее, оно тебе неведомо. А сегодня – это дар, он дан тебе ты и живи…" Мам, ты прости меня за одно, я очень не хотела, чтобы обмывали твои, да и мои, кости. А в большем моей вины нет. Мам, я просто живу!
– Нельзя жить только сегодняшним днем. Завтра наступит обязательно, и я просто боюсь, как бы тебе не было стыдно за поступки свои.
Света встрепенулась.
– Ты это о чем?
– А все о том, – надавила мать, – принесешь в подоле – срам будет несмываемый.
Глаза у девушки потемнели, и Полина Яковлевна тут же пожалела о сказанном, да слово-то не воробей: вылетело – попробуй вернуть.
– Ты, мам,
