так и притягивали взгляд. Напротив него сидел отец, с девочкой на коленях. Джеф понятия не имел, сколько ей было лет. Вот в чём он не разбирался совершенно, так это в детском возрасте. Малышка соскочила с колен, отец позвал её, она вернулась. Когда отец пытался её водворить на свои колени назад, она уворачивалась и смеялась. Автобус покачивался и девочка покачивалась тоже. Однажды она едва не упала, но Джеф поймал её, поскольку она была близко к нему, чем заслужил доброжелательный взгляд её отца. Она всё прыгала и смеялась, и так-таки шлёпнулась, упрыгав в конец салона. Отец окликнул её и, когда она пришла, рыдая, вытер ей глаза, может чуть грубовато, но достаточно нежно. Нельзя сказать, что его платок был снежно бел, но всё же почти чистый.
Закончилась эта маленькая сценка разговорами. Они, дружно устроившись друг против друга, беседовали на такой торабарщине, которую Джеф понять со своими ещё школьными знаниями был просто не в состоянии. Человек был без руки и обнимал прыгающую на его коленяжх девочку и весело смеялся, когда она попадала малюсеньким пальцем ему в нос. Нельзя сказать, что этот человек был очень молод, рядом сидела его жена с усталым и грустным лицом. Но девочка была весела, хоть и худовата. Впрочем, сколько ни оглядывал Джеф людей, попадающих в поле его зрения, он не видел здесь толстых в таком количестве как дома. Наверное тут таких не было вообще. Судя по выжженой растительности, тут тает всё, что угодно – под непримиримым солнцем.
Попетляв по узким улицам небольшого города, автобус выбрался на площадь перед храмом и Джеф вышел, вместе с толпой пропылённых людей. Он чувствовал себя вдвое тяжелее от той ноши которая осела на нём за время этого путешествия. Закатное солнце смягчило дневную жару, но всё равно ему показалось, что он по ошибке вместо того, чтобы выйти на улицу, залез прямо в печь огромного пирожника. Приближалась ночь. И его путешествие было закончено, и можно было бы отправиться домой, но разве из этой тьмутаракани выберешься тогда, когда захочешь. Придётся смирно сидеть и ждать, когда будет рейс обратно. Стюардесса, на карточке которой было написано Джейн, сказала ему что он с ними же полетит назад. Оказывается, она знала и его, и Нору, и Стива.
Ну, Нору – понятно, у Норы были довольно обширные связи среди стюардов и лётчиков. Она со своей профессиональной памятью знала почти все экипажи. А поскольку их вокзал не так уж и велик, экипажи вполне можно было и запомнить. Но то, что одна из стюардесс знает кого-то из диспетчеров, обозначало только одно: они пересекались где-то на вечеринках, устраиваемых на вокзале. И, видимо, пересекались давно – он уже невесть сколько лет не ходил на вокзальные вечеринки. Джеф её вспомнить совершенно не мог. Промолчал об этом, что бы не портить ей настроения на работе. Она была мила и вежлива, ей было приятно увидеть в салоне знакомое лицо, тем более, что хлопот Джеф не доставлял.
Он прошёл в широченную классическую дверь, скорее напоминавшую ворота и привычно встал на правое колено. Неподалеку от алтаря
