удел российской землицы, надеясь, что это развеет её хандру. Но вышло всё наоборот. Кёнигсберг мы сдали позорно. Даже без боя, оставив не только свой скарб, но и своих родных. А когда спустя пять лет, когда русские также позорно вернули нам город обратно, я помчался в Кёнигсберг, надеясь отыскать свою жену.
– И? – снова спросил Теодор. – Нашли?
– Нашёл. На городском кладбище. Родные передали мне шкатулку жены с письмами от её любовника. Сверху лежал конверт, предназначенный мне. На нём было начертано её рукой: «Карлу Иерониму. Вручить после моей смерти». Я распечатал конверт. Там было написано всего одно слово: «Проклинаю!»
Карл потёр руками лицо, как бы снова возвращаясь в то время.
– Наверное, я всё-таки зря его убил, – помолчав, сказал он. – Надо быть более великодушным. И встал из-за стола.
Все трое вышли на улицу.
– Темень какая, – выругался Карл. – Я, кажется, уже во что-то вляпался. Ни одного фонаря не горит. Куда только отцы города смотрят?
– Как куда, достопочтимый Карл, не иначе, как в ваш карман, – съязвил Теодор. – Надеюсь, там не только два лишних талера завалялось. Да, друзья мои, хотите, чтоб в городе светло было – раскошеливайтесь. Наши отцы города – люди очень расчетливые, они готовы нести людям свет, даже фонари для этого поставили, только расходовать на их содержание казенные деньги не спешат. Вот и придумали одну умную вещь – сдавать уличные фонари в аренду.
– Кому? – не понял Карл.
– Как кому, городу. Точнее, горожанам. Хотите, чтобы фонари горели – платите за свет.
– Похоже, по тому, какая на улице темень, никто особо не спешит платить, – засмеялся Карл. – Талеры берегут.
Идти в потёмках было не просто, хоть путники и старались угадывать направление движения на ощупь.
– О, я его узнал, – вдруг закричал Игорь. – Ты смотри, даже запах тот же. Надо же, сохранился!
Он хотел войти в знакомый дом, но тяжёлая кованая дверь была заперта. Поздно уже. Мало ли кто по ночам шляется. Игорь сел на крыльцо, как тогда, в будущем. Где его, окоченевшего, и нашли…
Это был День рождения. Его День рождения. И готовился он к нему основательно. Привез из дома кучу варений, солений, которые летом помогал заготавливать родителям. Вытащил из-под кровати старый бобинный магнитофон.
– Куда ты его тащишь, – пыталась отговорить его мать. – И не лень такую тяжесть везти.
Но ему было не лень. Потому что там на этой бобине была запись самой любимой его песни. Про любовь, естественно. И когда все в общаге соберутся на его День рождения, он включит её. И пригласит на танец Лизу. В такой день она не может ему отказать. И вот тогда, когда она будет в его руках, когда сольются их дыхания, он и признается ей в своих чувствах. Да, да, это будет самый подходящий момент. Решено!
Но… когда зазвучала любимая
