провел немало подобных акций. Например, заминировал лимузин своего первого зятя… – Йонас открыл рот, Федор отмахнулся: «Долгая история».
– Долгая история… – сердце заныло, – мерзавец может знать, где сейчас Марта и Уильям… – по глазам Волка Федор Петрович понял, что зять думает о том же самом:
– Похлебка хороша… – Волк собрал лепешкой остатки, на дне миски, – значит, ваш крот утверждает, что товарищ генерал-майор… – красивые губы скривились, – никуда не ездит… – Йонас помотал головой:
– Он занял апартаменты бывшего коменданта форта. В квартире кто только не обретался. Коммунисты, в сороковом году, нацисты, после, а теперь опять коммунисты… – доктор Судаков буркнул:
– Я вообще атеист, но если Бог есть, я бы попросил Его исполнить три моих желания. Сначала пусть сдохнут все нацисты, потом все коммунисты… – Йонас заинтересовался: «А третье?»
Авраам прикурил от свечи:
– Третьим делом я попрошу сварить мне капучино, как его варят на одной улочке, рядом с площадью святого Петра, в Риме… – когда они отсмеялись, Волк заметил:
– Можно найти подход к людям, обслуживающим гараж, но это требует денег и времени. Деньги препятствия не представляют… – он коротко улыбнулся, – но время работает против нас. Тем более мерзавцу все на дом привозят, он из форта и шагу не делает. Он, сука, осторожен… – принимаясь за цепелинай, Волк добавил:
– В любом случае, нельзя его взрывать, даже если бы мы и могли это сделать. То есть можно и нужно, но сначала требуется с ним поговорить, по душам… – он кивнул на финский нож, на грубой доске, рядом со шматом холодного, с тмином сала. Выпив еще стаканчик, Федор занюхал самогон лепешкой:
– Никого из нас даже близко к форту де Жу, то есть, черт, к Девятому Форту, не подпустят. Если и подпустят, то мы закончим жизнь в тамошних подвалах… – Степан смотрел в подслеповатое окошко, на яркие, далекие звезды, над лесом:
– Волк видел Петю в форте де Жу, с фон Рабе и эсэсовцами. Петя разведчик, он выполнял задание партии и правительства. Но ведь он выполнял задание и в Девятом Форте, когда допрашивал рава Горовица. Я помню, каким я нашел Аарона в подвалах. Я тогда уговаривал себя, что Петя на такое не способен. До войны я думал, что, получив приказ, он и меня арестует. Он отправил Антонину Ивановну в Аушвиц… – Степан подавил желание закрыть глаза:
– В Норвегии Констанца говорила, про лодки. Каждая лодка в море, словно звезда в небе. Они следуют назначенному курсу, а нам, стоящим на берегу, выпадает только следить за ними. Констанца всем пожертвовала, ради меня. Эйтингон знает, где она, не может не знать… – взяв со стола «Беломор», он долго, аккуратно, разминал папиросу:
– Янек мог спокойно жить в Швеции, но Литва, его родина. Он не хотел стоять в стороне, над кровью братьев своих. Наримуне спас меня, и евреев Каунаса, потому, что так велела ему честь. Я помню
