с трудом раздвинул створки первого шкафа.
Одновременно со звуком отодвигающейся створки раздался скрип кожаного дивана за моей спиной. Я мог бы, наверное, даже не обернуться – подумаешь, скрип, на этом диване я только что сидел, и, лишившись моего веса, он постепенно мог распрямлять свои пружины. Но звук повторился и одновременно с этим раздался голос:
– Здравствуйте, Владимир Михайлович!
Я резко обернулся.
Скрипел не диван, а кресло, именно в нём лицом ко мне сидел человек лет сорока пяти. Его сложение, пока он сидел, разглядеть было сложно, но, судя по всему, он был маленького роста, худенький, его хилые ручки лежали на подлокотниках. Ему было очень неудобно держать так свои руки, ему требовалось кресло несколько уже, ему приходилось тянуться и держать свою спину ровно. Но он, в ущерб своему удобству и, несмотря на свой тщедушный вид, пытался таким образом выглядеть солидно.
На лице этого странного человека не было никакой растительности, на макушке располагалась блестящая лысина, которую обрамляли короткие седые волосы. Одет он
был достаточно странно – бежевые хлопчатобумажные бриджи, гавайская рубаха с коротким рукавом и сандалии на босу ногу. Человек сидел и, не отрываясь, смотрел на меня.
Он мог бы вызвать своим видом улыбку, настолько неуместным казался он здесь. Но лично мне расхотелось смеяться сразу, как только я взглянул ему в глаза. Они не просто просвечивали меня насквозь, казалось, что они, при небольшом усилии своего хозяина, могут разложить меня на молекулы.
Я поймал лишь один его мимолётный скользящий взгляд, но мне хватило и этого…
Это был непростой человек, чем-то неуловимым он напоминал мне Эдмунда, но, в отличие от него и несмотря на свой странный вид, он был очень опасен.
Да, почему-то подумал я, Эдмунд в сравнении с ним просто мальчишка, ему ещё расти и расти.
– Извините, что без приглашения, – сказал человек, – но очень уж хотелось увидеться с вами лично.
– Не могу ответить вам тем же, – сказал я. – Почему-то мне кажется, что наша встреча не сулит мне ничего хорошего.
– Как знать, как знать, дорогой мой Владимир Михайлович, – смеясь, ответил он, – никогда не знаешь, чем и что обернётся.
Его последняя фраза несколько задела меня. Он не угрожал, но мне показалось, что это был некий намёк на возможную угрозу, и кроме того я не любил фамильярностей незнакомых мне людей.
– А кто вы вообще такой? – спросил я, слегка раздражаясь, забыв на минуту о своих страхах.
– Кто я такой? – переспросил человек. – Да меня тут всякий знает. А вот кто такой вы, Володя? Кто такая ваша подруга Маша? Боюсь, вы и сами толком не знаете.
Честно говоря, он попал в самую точку. Я и в самом деле уже не очень представлял, кем я теперь стал, временами я сам себя не узнавал. Мои глаза слегка округлились от удивления и от вновь подступившего страха, по спине
