хотел что-то ответить, но сдержался и только сжал губы. Но глаза его на миг стали злыми.
«А жаль, что не ответил, – подумала она. – Тогда точно все было бы кончено».
– Ну ладно, милый. Значит, папа обеспечивает всем вам райскую жизнь, а тебе и маме можно просто быть никем. А вот мне и моей маме, мой милый, чтобы жить, надо быть кем-то. Слышишь, надо где-то пахать, чтобы что-то жрать.
– Юля…
– Помолчи! Мне противно тебя слушать. Ты опять скажешь, что влюбился в меня и не понимаешь, почему между нами ничего невозможно.
– Скажу, – кивнул он. – И буду повторять это до тех пор, пока ты не выбросишь из головы свой бред.
Она вдруг поникла.
– Скажи, за что я на тебя взъелась?
– Не знаю! – в сердцах ответил он. – Думаю, просто так. Потому что никаких реальных причин для этого не вижу.
– Знаешь, я просто-напросто тебе не верю, – призналась наконец она. – Не верю я, что ты в меня влюбился. Этого не может быть.
– Но это так, боже мой!
Юлька понуро смотрела на него, а Женя, заметно волнуясь, снова схватил ее за руки.
– Пойми же, я люблю тебя, люблю, люблю, слышишь! – Он повторял эти слова, будто бы злясь. – Можешь ли ты понять, наконец!
– Хотела бы, – кивнула Юлька. – Но трудно.
– Уф. – Он отпустил ее и сел на диванчик. – Нет больше сил. Ты меня вымотала.
Юлька вздохнула. Посмотрела на его ссутулившиеся широкие плечи. Вздохнула еще раз, со значением. Он поднял голову.
– Мы все еще в этом дурацком кафе? – осведомилась она.
– Да.
– Ну так пойдем съедим наш ужин. А то мама скажет, что я не в кафе с тобой была, а в постели, когда я приду домой и наброшусь на черствый хлеб.
Они вернулись в зал, где за это время (оказалось, что прошло всего двадцать минут) прибавилось народу, сели за свой столик, и официант Саша, не выражая никаких эмоций по поводу увиденного, быстро стал подавать на стол блюдо за блюдом. Женя оживился, и Юлька тоже повеселела. Она с аппетитом ела и запивала белым вином деликатесы. Мир не так уж плох. Закурила, пустила струйку дыма в потолок.
– Ты довольна? – с тревогой спросил ее Женя.
– Угу, – рассеянно ответила Юлька и, глядя на его растерянное лицо, засмеялась: – Да что ты опять… Все прекрасно. За исключением самой меня.
– Чувствуешь себя неважно?
– Да, не слишком важно. – Юлька вздохнула и раздавила сигарету в пепельнице. – Думаю о своем несовершенстве и любуюсь твоими манерами. Вытерпеть такую девицу в течение вечера, ни разу не выругавшись… Это высший пилотаж.
– Юля, я не пойму, над кем ты издеваешься – надо мной или над собой…
– Над нами обоими, – заключила Юлька. – Особенно над собой, конечно. Видишь ли, сижу я сейчас и думаю: ну не сошла ли я с ума? Мне только что объяснились в любви в том закутке рядом с умывальником. Я, по сути дела, должна дрожать от тайного волнения и покрываться краской стыда и гордости всякий раз, как ты на
