на моём лице – так бывало всегда, когда меня что-либо не устраивало – и спросил несколько раздражённо:
– Ну а вы как бы провели?
Наконец-то!
– Для того, чтобы знать, как я провёл бы свой последний день, парень, нужно сначала знать, как я жил до него, не думаешь? Не бойся, я не буду тебе описывать, как повесился мой отец, когда я пешком ходил под стол. Этого не было. Мой отец застрелился, – сказал я и захохотал.
– Но, чтобы понять мои планы на мой последний день тебе явно надо знать мотивы, не так ли? Как там тебя зовут? – я специально говорил с долей пренебрежения. Этот сопляк большего не заслуживал.
– Арне, – промямлил он.
– Так вот, Арне, друг, до твоих лет я и думать не думал о девушках, сексе и уже тем более о диване с попкорном. Но тем не менее, когда однажды мы с моим другом Хенриком – он вечно был наголову выше меня во всем, и буквально и образно выражаясь – пришли в ту кафешку у вокзала, где делали обалденные гамбургеры, именно я заметил двух близняшек, вокруг которых все и завертелось. И крутится, надо тебе сказать, до сих пор.
– Они были как две куклы – одинаковые юбочки, блузки и кудряшки. И лица кукольные, румяные, с горящими глазами, как у восторженного пупса. И имена соответствовали внешности: Кэри и Мэри. Представляешь? Как будто их предки заранее знали, что из их малышек получится. Кэри стала моей. Несмотря на их сходство, что не удивительно для однояйцевых близнецов, я Кэри смог бы отличить и с расстояния в сто ярдов. Взгляд ее был угрюмым, она будто исподлобья разглядывала всё, что её окружало – оценивающе и толикой еле заметной зависти.
Мэри была другой. Лихорадочный блеск в глазах, задорных и хитрых. Щёки вечно пылают. Губы яркие. Генератор идей. Но такая живость не по мне – слишком уж ненастоящей казалась она мне. А вот Хенрику как раз по душе. Они и парой-то были картинной, как в рекламе. Высокий брутальный красавец-блондин и маленькая куколка с живыми глазами.
Она, малышка Мэри, сгорела так же стремительно, как и жила. И блеск в глазах, и лихорадочный румянец, и даже безумство идей – все это оказалось последствием туберкулеза.
Кэри была безутешна. Нам этого не понять, но у близнецов такая духовная связь, что почти ощущается физически. Это всё равно что, если бы твоя голова была там, на небесах, а тело оставалось на земле. Нет. Не так. Половина тебя сгнила. Ровно половина. Пусто. Ничто. А вторая живёт себе, как ни в чём не бывало. Конечно, Кэри так и не пришла в себя полностью. Хенрик же горевал недолго. Мэри вспыхнула в его жизни и угасла одинаково быстро. Как бабочка, залетевшая ненадолго в его дом, порадовавшая своей красотой и засохшая где-то в углу.
Я думал, причиной тому его легкомысленный характер, а оказалось, он просто не осознал в полной мере этой утраты, ведь у него был дубликат. Как если бы у каждого человека была копия и в случае его смерти можно было ей воспользоваться. Он и раньше-то путал сестёр, хотя на мой взгляд, на это был способен лишь полный идиот. Тогда Хенрик впервые доказал,
