хватит, мерзавец мне больше не нужен…
Нажав на кнопку звонка, ведущего на пост охраны причала, он хлопнул дверью библиотеки.
Маленькие ноги, в подбитых гвоздями ботинках, легко, уверенно, ступали по заледенелым камням. Марта надвинула вязаную шапку почти на глаза, замотав рот и нос кашемировым шарфом. Уходя в разведку, она не взяла ничего, кроме стального термоса с кофе и фонарика:
– Карту я помню, – успокоила Марта отца, – следуйте за мной, держите расстояние метров в пятьсот… – она помигала лампочкой:
– Даже в метели вы увидите мою морзянку… – поднявшаяся пурга несла в лицо мокрый снег, но температура была выше гималайской:
– Это и не мороз вовсе, – усмехнулась Марта, – примерно минус десять градусов… – оставив самолет на заброшенной, растрескавшейся взлетной полосе, они обогнули озеро Фаньяно с востока, следуя почти незаметной, горной тропе. Марта помнила, что на Огненной Земле живут индейцы. Сидя в расселине, у разожженного костра, она ждала, пока Джон зальет в ее флягу кофе:
– Однако индейцев очень мало, – заметила Марта, – колонизируя Патагонию, конкистадоры истребили почти все местное население. Я не думаю, что на пути нам встретится какое-то племя… – пока что они не увидели ни следов индейцев, ни признаков поселений:
– Но на военной карте отметили гостиницу, на восточном берегу озера, – Марта огляделась, – мне кажется, что фон Рабе, если он здесь, мог обосноваться именно в отеле. В Швейцарии заказывали горнолыжное снаряжение для патагонской гостиницы. Контора сеньора Джулио постоянно гнала контейнеры на юг… – тропа проходила метрах в ста от скрытой метелью, темной воды озера Фаньяно.
Сунув фонарик в карман подбитой овчиной куртки, Марта щелкнула зажигалкой, прикрыв ладонями огонек. Стояла глубокая ночь, она не могла ничего разглядеть вдали:
– Никакого света. До полуночи виднелись звезды, но потом погода испортилась, пошел снег… – она ощутила странное, тоскливое чувство. Вокруг завывал ветер, шумела вода озера. Марта отерла рукой в перчатке обледенелые ресницы:
– Как в той песне поется. Мой любимый на той стороне океана, верни мне его… – она вздохнула:
– Никто не вернет. Волк лежит на дне морском, и никто его не оживит, как никто не вернет Кларе Адель. Бедная девочка. Рауфф ее, наверняка, убил и зарыл в безымянной могиле… – прошлым Рождеством Адель нашла в лавке букиниста, на Чаринг-Кросс, потрепанные ноты прошлого века. Марта помнила восторженный голос:
– Смотрите, тетя, здесь экслибрис Кроу… – ноты пометили печатью, силуэтом летящего ворона, – а на полях, наверное, рука бабушки Марты, которая в Японии жила… – Адель кивнула на гравюру. Марта улыбнулась:
– Этого мы знать не можем, но почерк похож на ее пометки… – Марта часто натыкалась в библиотеке на книги, прочитанные прабабушкой. Выкинув окурок, она
