нового племянника. Мальчика запеленали, устроив на голове трогательную шапочку, с бантиком и кружевами. Длинные, темные ресницы слегка дрожали, он сопел изящным носиком:
– Отто похож на меня, – понял Макс, – то есть это наша фамильная стать, осанка фон Рабе. У Эммы тоже такая фигура… – врачи обещали, что младенец станет высоким:
– Адольф пошел в Генриха, он небольшого роста, коренастый. Впрочем, Марта тоже ростом не отличалась… – племянник, к облегчению Макса, ничем не напоминал отца:
– Он больше смахивает на покойного Отто… – Макс изучал безмятежное личико, – только разрез глаз у него от Эммы… – глаза у ребенка были голубые, миндалевидные. Мальчик бойко сосал бутылочку, и крепко спал.
Разогнувшись, обергруппенфюрер бросил взгляд на плотно закрытую дверь палаты сестры:
– Эмме надо отдохнуть. Ребенок крупный… – племянник весил почти четыре с половиной килограмма, – она устала, ей накладывали швы… – Максимилиан строго велел докторам заботиться о сестре:
– У нас имеется кормящая женщина, – заметил он, – нет нужды обременять графиню фон Рабе бытовыми хлопотами. В любом случае, молоко у нее пока не пришло, а там посмотрим… – насколько знал Макс, Эмма спала:
– Она привыкнет к мальчику, – успокоил себя обергруппенфюрер, – материнский инстинкт никуда не денешь. Она возится с Адольфом, как с собственным сыном, а Отто ее сын, по крови… – новорожденный почмокал красиво вырезанными губами:
– Тоже, как у Эммы, – понял Макс, – когда она позировала Циглеру, художник говорил, что такая форма, называется, лук Амура… – Максимилиану хотелось погладить малыша по мягкой щечке. Он улыбнулся:
– Я его держал на руках, помогал подмывать, пеленать. Я его выращу, вместе с Адольфом, а Эмма пусть выходит замуж за Вальтера и родит нам девочку. Мы ее избалуем, как и мою будущую принцессу… – Макс давно представлял себе отделку и мебель, в детской еще не рожденной дочки:
– У девочек появится балетный станок, как у Эммы. Классический балет хорош для осанки. Эмма будет им преподавать, к ней до шестнадцати лет приезжал балетмейстер, из оперы. Цецилия займется с малышками музыкой. Надо купить им пони, обучить языкам… – Макс не хотел отправлять девочек в швейцарские пансионы, для юных леди:
– Никто ничего не заподозрит, мы все легализовались, у нас аргентинское гражданство, но не надо риска. Девочки должны расти в семье. Мальчишек я пошлю в местную военную академию, когда они подрастут. В Аргентине хорошая армия, пусть получат боевую подготовку. Да и я неплохой инструктор, – он усмехнулся, – а Вальтер будет их наставником в арабском языке… – он взглянул на хронометр:
– Почти полночь. Надо вернуться в «Орлиное гнездо», выслушать Вальтера. Вдруг у него какие-то важные сведения. Он хороший оперативный работник, он внимателен и всегда держит уши открытыми… – Макса беспокоил проклятый танкист Нойман, якобы арестованный в восточном Берлине:
– С Холланда
