тоже хватало седых волос, в бороде. Мы с Питером ровесники, нам всего тридцать три года. Ничего, скоро все закончится, Марта вернет себе старшего сына. Они поселятся на Ганновер-сквер, у них родятся еще дети…
Ночью, в промерзшей, несмотря на грелку, кровати, Меиру снилась заснеженная, голая равнина. Над головой, играли всполохи северного сияния, на горизонте он видел странные скалы:
– Я насчитал семь вершин, но это был не Эллсмир, не Арктика. На острове я ничего подобного не встречал… – в ушах бился странно знакомый голос:
– Я верю, что она жива, жива. Один раз я не успел, Меир, но теперь обязательно успею… – о его щеку потерлась нежная, детская щечка. Серо-синие глаза, в длинных ресницах, серьезно взглянули на него:
– Но она не Ева, она младше Евы, и не похожа на нее… – девочка обхватила Меира ручками за шею:
– Я буду скучать, папа… – он пощекотал ребенка:
– Хорошее, или плохое, милая… – малышка, мимолетно, улыбнулась:
– Нельзя говорить плохое, папа. Только хорошее… – глаза девочки стали совсем серыми, туманными. Она, рассеянно, добавила:
– Я буду скучать… – в метели он тоже видел серые, словно свинец, глаза. Звучали выстрелы, к небу поднимался столб огня, издалека доносился женский крик. Меир, тяжело дыша, поворочался. Сердце, бешено, колотилось, из приоткрытой двери в соседнюю комнату слышалось спокойное, сонное дыхание Питера.
Меир нашарил на столике сигареты:
– Кричали на русском языке, это я разобрал. Что мне делать, в СССР? Я никогда там не был. И кто эта девочка… – выпив остывшего кофе, из термоса, он присел в постели, натянув на плечи одеяло:
– Я просто волнуюсь. Рауфф и сеньор Ланге, то есть Макс, могут появиться в Ушуайе хоть завтра. Мы при оружии, но они тоже, наверняка, приедут не с пустыми руками. Мы сильно рискуем. Едва Рауфф опишет нас Максу, как тот поймет, кто мы такие. Надо быстрее убираться отсюда… – вечером они поужинали в пансионе. Все городские заведения стояли закрытыми:
– Зима, туристов нет… – извинилась хозяйка, – но вы не волнуйтесь, готовлю я недурно… – за действительно хорошим рагу, из свинины, с бобами, Питер тихо заметил:
– Ты обратил внимание на судно, в порту? То, что стояло отдельно от рыбацких лодок… – корабль назывался «Звезда юга». Надпись на корме сообщала, что судно приписано к Ушуайе. На мачте сиротливо повис мокрый от снега аргентинский флаг.
Меир отрезал себе немного зачерствевшего хлеба:
– Обратил. Это не просто судно, Питер, а ледокол, пусть и малого тоннажа. Я больше, чем уверен, что владеет им тоже сеньор Ланге, или кто-то из его сотрудников, так сказать… – времени выяснять имя хозяина ледокола у них не оставалось. Меир налил себе еще крепкого кофе:
– Я так и не поговорил с Мартой насчет Мэтью. Хотел, но не успел, из-за суматохи с Рауффом… –
