жара сменилась оглушительной грозой. В ночь, когда Анжелика чуть не умерла, небо и землю сотрясали ветер, молнии, гром и проливной дождь. Когда она пришла в себя, шел только дождь, морща воду на рейде, заливая островки, превращая улицы в потоки красной воды, а с островерхих крыш с обрывистыми скатами певучими потоками стекала вода, наполняя стоящие под ними в траве по углам домов бочки.
Хотя гроза затихла, долго звучал еще, оглашая окрестности, концерт из тысяч ручейков, и отовсюду слышались лишь синкопы капель воды, сначала мощных, а затем истончившихся до красивых нот, округлых и успокаивающих. А потом запели птицы, переждавшие непогоду под мокрой листвой. И город воскрес, нарядный, чистый, в брызгах солнечного света, в котором играли красками спелые плоды в садах и поблескивали декоративные осколки стекла и фаянса, инкрустированные в цоколь домов.
Так продолжалось три дня. Это был настоящий потоп, призванный, как полагали, проводить в последний путь молодую красавицу-иностранку и ее младенцев, но та воскресла, и это тоже было отмечено – как раз тогда, когда солнце вступило в свои права. Жара вернулась, но дышать было значительно легче.
Анжелика с трудом оправлялась от головокружения и слабости, которая была вызвана острым приступом болотной лихорадки; она слегла от нее еще в Средиземноморье, а потрясения, связанные с преждевременными родами, лишь обострили болезнь.
Она все еще как бы парила в невесомости, погружалась в сон, как в смерть, и пробуждалась с чувством уверенности, что болезнь ее длится целую вечность и что никогда, никогда они не покинут Салем и не попадут в Вапассу.
Жоффрей де Пейрак ободрял ее, говорил ей, что еще только конец лета и менее чем через десять дней она полностью оправится, во всяком случае станет достаточно крепкой, чтобы взойти на борт «Радуги», где сможет уже окончательно выздороветь. Он убеждал ее и в том, что они доберутся до Вапассу с двумя малышами задолго до наступления заморозков, успев к тому же пробыть, сколько потребуется, в Голдсборо.
Но Анжелика утратила ощущение времени. Минуты превратились для нее в часы, часы – в дни, а дни – в недели.
Чтобы доказать, что не прошло и двух дней, как она пришла в сознание, Эли Кемптон принес ей один из своих календарей, которые продавал в долинах рек и на побережье. И тогда это окончательно сбило ее с толку, а мелькание страниц с пляшущими на них буквами и рисунками вызвало головокружение.
Что делал тут этот коробейник из Коннектикута? Конечно же, он был здесь! А как иначе? Он давно уже думал побывать в Салеме, когда там будут стоять на якоре корабли господина де Пейрака. А замеченный ею при пробуждении негритенок был не кем иным, как его маленьким помощником Тимоти. А мистер Уиллоби? Of course, и мистер Уиллоби тоже находился в Салеме. В самом добром здравии и все такой же весельчак. Но если пригласить его к себе, терпение леди Кранмер этого бы уже не вынесло.
В первые мгновения, когда она только-только стала приходить в себя, она почему-то странным образом стала отмечать
