Тогда мне ничего больше не остаётся, кроме как самой занять место. Вызовите доспешников – убью к Хенеру и вас, и их.
– Сануф, выводите всех на улицу, – холодно скомандовал Левенхэм.
– Стоять на месте, Сануф. Хорошая идея, крылатый. Вывести Циннию Марию под видом защиты. Ничего не выйдет – я и это отыграю. Так что форму серветки мне и отставить нервы!
Молчание.
– Хорошо, – вдруг услышали все невероятно спокойный голос графа. – Форму серветки ей.
– Форму поставляет агентство, – возразил Сануф.
– Пусть ей кто-нибудь одолжит. Я хочу посмотреть, как дочь принца умеет служить.
– Я герарда. Никто не умеет служить так, как это делаем мы! Герарда может выполнить любую работу.
– Я посмотрю.
– Идёмте… – обратился к герарде дворецкий. – Я отведу вас к другим девушкам, и мы обсудим вашу форму с нашей экономкой, Лекси Фриндлей.
Мария и Апенене отступили к кухне. И Сануф почти тут же привёл девушку в тёмно-серой одежде с крупными позументами и опознавательными литыми значками на плечах. Мария тут же узнала в вошедшей ту самую девушку, с которой уже виделась в пределе Рашингавы.
– Цинния Мария? – почти тут же обратилась к ней герарда. – Меня зовут Луна. Я буду здесь работать. Надеюсь на вашу поддержку.
– Ей нужна форма, – зачем-то сказал Сануф.
– Но по росту не подойдёт, – покачала головой смущённая Фриндлей. – Девочки, идёмте все за мной. Надо подобрать ей такую, чтобы сидела идеально. А сделать вставку совсем не сложно.
Луна двигалась молча, двигалась с уникальной помесью плавности и резкости. Она послушно примеряла старые, штопаные серые платья и почти всё время молчала. Ей было явно непривычно смотреть на всех сверху вниз, но она была очень высокой, эта дочка Рашингавы. Больше всего подошло платье Фаруги. Даже рост не настолько разнился, чтобы длина платья казалась слишком неприличной. Не успела девушка-перевёртыш переодеться, как Сануф попросил её пройти в кабинет графа.
На кухню вошёл Клей:
– Она чистит его сапоги.
– Правда?!
– Я думал, она откажется, но она даже не возразила.
– Но это твоя обязанность.
– Она, наверное, этого не знает.
– Но он-то знает!
– Это ещё не самое пикантное, – многозначительно оттянул ворот рубашки Клей.
– Пикантное?! – охнула Фриндлей и села.
– Она, похоже, чистит те его сапоги, которые на нём на данный момент.
– Это же унизительно.
– Хозяин пошёл по краю.
– Ну, видимо, он для того и согласился взять её. Чтобы унижать и ждать, когда её терпение лопнет.
– Но если она об этом не догадывается, и мы скажем ей о том, что он перегибает палку… она его убьёт.
– И что, думаете, надо позволить ему продолжать глумиться над ней?
– Может, пару дней?
Внутри каждого служащего порядку в этом доме, началась борьба между желанием
