свернул на природу непознанного и отношение к этому непознанному человека. Шотик Арменович был великолепен. Блистая эрудицией и ораторским искусством, он доказывал, что тайна есть всего лишь нерешенная задача и что самое чистое удивление и радость ждут человека только на пути познания. В процессе, так сказать.
Петя не соглашался. По его мнению, такое понятие как «тайна» имело право на существование. Она должна вызывать сладкое томление и трепет, дрожать в далеком мареве и будоражить воображение. Тайна и ее открытие – разные вещи и смешивать их не следует.
Петина эрудиция была слабее, чем у Арменыча, а уж про доказательную базу и говорить не приходится, поэтому в качестве аргументов он использовал эпитеты «гребаный романтик» и «пошлый прагматик», чем себе несколько противоречил.
Федор тоже попытался поучаствовать, но на него не обратили внимания. Наверное, ему было что сказать, но заплетающийся язык сослужил парню дурную службу, сделав его речь малопонятной для собравшегося общества. В конце концов, он мирно задремал, уронив голову на скрещенные руки.
Когда банка опустела на две трети, а доводы спорщиков иссякли, Шотик Арменович заявил, что желает любоваться луной.
– Из небесной дали она смотрит на мою прекрасную Грузию, – воздел он руку. – Я буду любоваться ею и вспоминать родину.
– Вах, – уважительно сказал Петя и упал. Табуретка с грохотом отлетела в сторону. Впрочем, Петя не расстроился и, не вставая с пола, затянул: – Где же ты моя Сулико!
– Не ушибся? – Арменыч помог ему встать и вывел:
– Долго я томился и страдал!
– Где же ты моя Сулико! – грянули они хором.
Пелось хорошо, душевно. Отсутствие слуха и незнание большей части текста совершенно не мешали. Малину испортили соседи. Эти черствые люди, глухие к лучшим порывам души, начали стучать в стены и требовать тишины.
– Пшли смотреть на луну, – решительно потянул Петя Арменыча. – Нас здесь не понимают.
– Пшли, – согласился старик.
И, обнявшись, они вышли во двор.
Луна действительно была прекрасна. Желтая, словно вызревший сыр, она почти не затмевала звезд, лишь подчеркивая бархатную черноту ночи.
Шотик Арменович плюхнулся на скрипнувшую скамейку и откинулся на стену дома. Лицо он подставил небу.
– Хорошо!
– Хорошо, – выказал солидарность Петя.
В голове у него бродил хмель, а луны на небе почему-то оказалось две.
– На какую из них будем смотреть?
– Ты на правую, я на левую.
Вопрос не вызвал у Арменыча удивления. Судя по всему, он тоже видел спутницу Земли в двойном количестве.
Несколько минут они старательно таращились на два янтарных полу диска в обрамлении переливающихся звезд.
– Что-то мне нехорошо, – пробормотал Петя.
Мир вокруг него начал выплясывать тарантеллу, от чего желудок сжимался и норовил спрятаться в горле.
– А ты поблюй, – гостеприимно
