в настроении довольно благодушном, и пробками возмущался больше для порядка. Накрапывал противный мелкий дождь, а в салоне его не слишком фешенебельного, но вполне удобного «Фольксвагена-пассата» было тепло и уютно, приятно пахло хвойным освежителем воздуха, и радио, раз и навсегда настроенное на любимую радиостанцию «Серебряный дождь», мурлыкало тихую, мелодичную джазовую композицию. Впереди ждал новый день – сначала интересная работа, а потом – любимый дом и тихий вечер… Если жизнь прекрасна и удивительна, стоит ли расстраиваться из-за мелочей?
Кстати, о работе. Геннадий посмотрел на часы. М-да… Там ему полагалось быть еще минут двадцать назад, но что ж теперь поделаешь! Надо хотя бы предупредить. Он оценил взглядом длинную череду автомобилей впереди, покорно ожидающих возможности продвинуться вперед хоть немного, и со вздохом потянулся за мобильником.
– Алло, Наденька? Доброе утро.
– Доброе утро, Геннадий Петрович! – послышался в трубке звонкий, жизнерадостный голосок секретарши. Она-то уже на работе, как всегда – минута в минуту… Небось, на метро добирается.
– Я сегодня немного задержусь… Если будут спрашивать – скажите, что буду часам к одиннадцати.
– Да, конечно, Геннадий Петрович! Непременно. У вас все в порядке?
– Да-да, все хорошо! Пробки эти, чтоб их… Скоро начну жить на работе. И время на дорогу тратить не надо будет.
Геннадий захлопнул крышку телефона и откинулся на спинку кресла с чувством исполненного долга. Хорошо все-таки быть начальником… Когда хочешь – пришел, когда хочешь – ушел. И никакого тебе табеля, журнала прихода и прочего унизительного контроля.
С тех пор, как Геннадий перешел на новое место работы, жизнь его волшебным образом изменилась. Прежние терзания он теперь вспоминал с улыбкой. Подумать только, а ведь тогда казалось, что его проблемы неразрешимы… Но Широков, которого Геннадий до сих пор называл про себя «своим змеем-искусителем» действительно знал свое дело и ни в чем не обманул. Даже странно.
Лаборатория, которой теперь заведовал Геннадий, размещалась в новом, недавно отстроенном здании на краю Москвы – как водится, без каких-либо опознавательных знаков. Непосвященному человеку никогда не понять, что массивное, тяжеловесное, и довольно несуразное сооружение, больше всего похожее на гигантский куб из серого гранита, обнесенное высоченным забором, на самом деле является научным центром нового типа. Да и нечего ему здесь делать, непосвященному-то… Если кому и случится забрести случайно, то еще на дальних подступах такого бедолагу остановят очень бдительные мускулистые молодые люди из охраны, проверят документы, установят личность и подробнейшим образом расспросят, кто таков и как здесь оказался. А потом – объяснят, что больше так поступать не нужно, если, конечно, человек сам себе не враг и желает жить долго и счастливо.
Институт оказался в своем роде удивительным заведением. Здесь работали люди разных профессий,
