открыточку передали отцу Сергию и перестали ждать. И вдруг, около Петрова дня Миша явился. Бросил все и приехал. Конечно, в первую очередь ему рассказали о вечерних купаниях, и он пошел к тюрьме, едва начало вечереть. Пошел, по мнению сестер, слишком рано, но они понимали его нетерпение, понимали, что он может попытаться увидеть отца еще где-нибудь до того, как их поведут купаться.
А у Миши, оказывается, был свой план. Познакомившись предварительно с местностью, он заранее, пока кругом никого не было и его никто не видел, спустился вниз, разделся в самых густых, непроницаемых для глаза кустах и сел там ожидать. Вот наверху послышались знакомые голоса, вот посыпалась земля под осторожными шагами спускающихся по круче людей. Вот они разделись, вошли в воду. Миша нырнул и под водой подплыл к купающимся.
Отец Сергий только что окунулся. Руками он отвел от лица длинные волосы, с которых текла вода, застилала ему глаза, мешала смотреть. И в этот момент перед его лицом, прямо со дна речного, появился Миша.
Конвоир сверху безмятежно смотрел на мелькавшие в воде головы. Он не считал их, его дело было наблюдать, чтобы никто не подплыл к купающимся со стороны, и они не уплывали далеко. Ему и в голову не могло прийти, что там, в воде, происходит самое продолжительное и самое свободное из всех бывших за этот год свидание. Отец и сын стояли в воде, делали вид, что моются, и говорили, говорили… А на остальных напала охота купаться как можно дольше. Конвоиру пришлось несколько раз окликнуть их, пока они, наконец, не торопясь, по одному, начали выходить из воды и одеваться. А Миша опять «канул в воду» – нырнул и пропал. Сидя в своих кустах, в нескольких шагах от купальщиков, он слышал, как они пересмеиваются между собой, удивляясь, как он ловко исчез:
– Ну, куда он теперь делся? Вроде бы и нет его нигде!
Соня с Наташей, конечно, не выдержали и пришли посмотреть, как произойдет встреча. На берегу они застали матушку Моченеву и Авдакову и мать Евдокию, тоже уже знавших о приезде Миши. Все они стояли наверху и волновались. Где он пропадает? Что медлит? Он уже пропустил время, когда купальщики прошли на реку, вот они идут обратно, а его все нет.
Еще издали женщины заметили, что возвращающиеся очень весело настроены. Особенной радостью светилось лицо о. Сергия; он даже ничего не сказал проходя, только посмотрел счастливыми глазами.
Зато шедшие сзади о. Александр и о. Николай не выдержали, заговорили:
– Ну и Миша! Настоящий артист! Артистически выполнил!
Больше всех был доволен о. Николай. Его глаза так и блестели, словно он сам придумал и проделал все это.
О. Николай один из всех священников даже на этой грязной работе не расставался со своим черным подрясником, хотя и у него он был единственный. Он выделялся среди своих товарищей и этим подрясником, и стремительностью движений, и молодым задором, благодаря которому чаще других позволял себе отклоняться от принятой нормы поведения, – выделялся всем, за что его называли Георгием
