важных решений. Просто передо мной открылась дверь, и я в нее вошла. Так было с отъездом в Индию. И оказалось, что мне больше не было суждено жить в США.
2. «Сколько у вас детей?»
Первую ночь в Нью-Дели я провела в обществе двух иностранных корреспондентов: Мэрион, репортера из Boston Globe, и ее бойфренда, Джона, штатного фотографа АР. Приехав поздно вечером, я поняла, что они уже привыкли к постоянной череде гостей. Сонный Джон открыл мне дверь, совершенно невозмутимо показал мою комнату и ушел спать дальше. Я лежала и смотрела в потолок. Собственное одиночество неожиданно напугало меня.
Но на следующее утро, когда я пила кофе, любезно оставленный мне на стойке Мэрион, жизнь представилась в новом свете. На этой кухне я увидела перед собой жизнь, о которой всегда мечтала.
– Мы никогда не прекращаем работать, – сказала Мэрион.
Она была стройной, красивой, и у нее не было времени на всякие глупости.
– Мы писали обо всем – от ядерных испытаний в Индии и Пакистане до угона индийского самолета в Кашмир… Мы уже устали.
Лицо ее стало серьезным и сосредоточенным. Я испытывала искреннее восхищение перед этой женщиной – и одновременно тревогу. Мэрион и Джон были почти моими ровесниками, они приехали из Соединенных Штатов и уже освещали важные международные события, напряженно работали и строили свою карьеру. И при этом им удалось вполне комфортно устроиться за рубежом. Я перестала думать, что совершила ошибку, приехав в Индию. Мне стало казаться, что я попусту тратила свою жизнь в Нью-Йорке.
Все то, что делает Индию самым непростым местом на земле, одновременно делает ее и настоящим раем для фотографа. Улицы живут своей насыщенной жизнью. Это своеобразный хаос, в котором можно столкнуться практически со всеми сторонами нашего существования. Колоссальное неравенство между богатейшими и беднейшими слоями населения порождает самые невероятные контрасты. В Индии можно увидеть практически все. Страна представляет собой идеальную лабораторию для фотографа. Утренний и вечерний свет демонстрирует целую радугу сверкающих, насыщенных оттенков: я следовала за женщинами, закутанными в ярко-желтые, бирюзовые и малиновые сари, пока они не исчезали в огромной толпе. Я десять дней провела на реке Ганг в Варанаси, фотографируя индуистов с рассвета и до глубокой ночи. Восемь дней в Калькутте я фотографировала мужчин, моющихся прямо на улице, и детей, играющих в грязи и просящих милостыню. Когда возбуждение достигало пика, я, буквально покидая собственное тело, пряталась за своим видоискателем. Потрясающие сюжеты были повсюду, и мои глаза не могли этого вынести. Но я могла выдержать все что угодно ради отличных кадров. На пленку я потратила все свои деньги.
Я нашла комнату в темной, слегка депрессивной квартире общительного тридцатилетнего мужчины по имени Эд Лейн. Он был начальником отдела в финансовой компании Dow Jones и больше всего любил виски. Агентство помогло мне получить журналистскую аккредитацию и индийскую визу. Эд взял меня в местный клуб иностранных корреспондентов, где журналисты каждую неделю
