из нас двоих я единственный узбек и есть. Только в отличие от тебя, чучела, маскируюсь лучше. Чернов, если ты не в курсе, исконно узбекская фамилия. Хотя и склоняет к Африке. Но это ложное склонение.
Я мог бы продолжить, не ведая наперед, куда заведет меня очередной экспромт. Почему-то вдохновение посещает меня исключительно спонтанно. К тому же по таким вот идиотским поводам. А жду я его совершенно в иное время. Но вмешалась мама с настоятельной просьбой перестать выпендриваться. Как послушный сын (кому-то из нас двоих хочется считать именно так, и мне кажется, что она не права), – я внял.
– Шутка насчет Чернова. Бери презент и наслаждайся, Давид… с ломиком.
– А скажи, про Давида я это… удачно?
– Уже сказал.
Мне было приятно почувствовать себя авторитетом, у которого сверяются, не было ли где допущено ошибки? Отсюда и лаконичный ответ. Лучше в такой ситуации не ответишь.
Дворник суетливо спрятал под форменную тужурку полученный от меня пакет. Его лицо при этом стало несколько вороватым. Или я неумело истолковал смену выражений.
Так или иначе, эта зорко подмеченная перемена в лице навела меня на мысль, что под личиной узбека у мужика есть будущее. Пару лет назад в Ташкенте местные меня напрочь обчистили. Даже ключ от гостиничного номера сперли, ублюдки. Там их милиция и повязала. Я неделю светился от гордости: нашелся кто-то, допустивший, что мое имущество больше пространства моих же карманов. Ну да, зубная щетка, паста…
Напоследок «недоузбек», но уже и не белорус, попросил о проблемах его никому не рассказывать. Особенно рьяно просил молчать про подарок. Я с легким сердцем пообещал. Вот и молчу до сих пор.
Здорово получилось с этой надувной бабой, целая история сложилась. Сейчас встану и запишу, не то забуду. Сюжетец может и нет, но детали…
«Иван…»
«Уже встал, мама, встал».
«Ну-ну».
«Томас Манн писал, что время есть не что иное, как среда повествования».
«Ты до следующей пятницы наповествовал, друг мой».
«Мог бы и до субботы, если бы…»
«Если бы не Дядя Гоша».
«Как-то так. То есть набросать повестушку времени нет».
«Не истязай ни себя, ни бумагу».
«Спасибо тебе, мамочка, за веру…»
«Вера – это кто? Позавчерашняя?»
«Поза вчерашняя… Позавчера – это вчерашний день в позе…Свидетельство уныния и однообразия. Если бы не ты, я бы вырос невыносимым болтуном. Как все, кто вынужден разговаривать сам с собой, чтобы не спятить от одиночества».
«Поторопись, болтун».
– Дядя Гоша, пора… – шепчу будто со сцены. Чтобы зал слышал. Он слышит. И откликается.
Крадущейся к сыру мышью, аж так тихо – «только попробуй проснись, старая задница!» – я продвигаюсь к двери и открываю ее перед Дядей Гошей. «Старая задница» – мое мысленное обращение к квартирной хозяйке. Это самый вежливый из возможных эпитетов, он для нее слишком нежен и сильно скрашивает «аромат» наших
