То это, прежде всего, для него же бедой обернётся;
Так как один против нас ничего он поделать не сможет.
Ты же за это, старик, уж поверь, очень тяжко заплатишь:
Сердце заставим твоё очень горько о том сокрушаться!
А Телемаху скажу здесь при всех, пусть он примет совет мой:
[195] Матери пусть повелит он к отцу её в дом возвратиться;
Где тот пусть к свадьбе её подготовит с богатым приданым:
Дочери милой пусть даст, – сколько сану её подобает.
Ну а иначе все мы, женихи, сыны знатных ахеян,
Будем и впредь докучать сватовством! И никто нам не страшен!
[200] Ни Телемах, сколько б он многословных речей здесь ни сыпал;
Ни те пророчества, что изрекала здесь дряхлая старость!
Ими, старик, лишь вражду ты к себе в нас сильней возбуждаешь!
Будем и впредь разорять мы чужое добро безвозмездно
И до тех пор, пока нам не предъявят согласье на свадьбу!
[205] Сколько уж времени мы каждый день ожидаем ответа:
Кто будет ею средь нас предпочтён! Из-за этой задержки
Медлим, не ищем других мы невест. А ведь время проходит».
Так отвечал Телемах, рассудительный сын Одиссея:
«О Евримах, и вы все, женихи, сыны знатных ахеян,
[210] Больше уж вас убеждать не хочу я, и спорить не стану!
Боги всё знают и так! И ахёйцы всё знают прекрасно!
Я лишь прошу мне корабль снарядить, и пусть опытных двадцать
Будут со мною гребцов, чтобы в плаванье мог я пуститься.
Пилос песчаный хочу посетить я, и гордую Спарту,
[215] Чтобы узнать, нет ли там о пропавшем отце моём слухов;
Может, какую молву, или где прорицанье услышу
То, что от Зевса, оно людям верные вести приносит.
Если услышу, что жив твой отец, что домой он вернётся,
Год буду ждать я его, терпеливо снося все обиды;
[220] Если услышу о том, что погиб он и нет уж надежды, –
В милую землю вернусь я тогда, в дом отцовский, немедля.
Холм я могильный ему возведу, честь воздав, справлю должный
Пир поминальный по нём. А затем выдам мать свою замуж».
Так он сказал и умолк, сев на место. Тогда встал для слова
[225] Ментор герой, другом был безупречному он Одиссею.
Вверил ему Одиссей при отплытии дом для охраны,
Старцу Лаэрту велел быть помощником, дому ж – плотом.
Вот, полон мыслей благих, обратил он к собранию слово:
«Слушайте, что я скажу вам сейчас, итакийцы! Внимайте!
[230] Благим и кротким с людьми, и приветливым, быть уж не должен
Царь скиптроносный теперь! Но, убив в себе правду и совесть,
Пусть притесняет народ каждый царь, беззаконно и смело!..
Раз уж забыть вы смогли Одиссея! Не он ли был нашим
Добрым и честным царём, был народу отцом
