так в чём дело?.. Пойдём, – сразу же предложил капитан.
– У тебя на борту не хватит места, – быстро ответил Томас, бледно улыбаясь.
– Пойдём на двух кораблях! – выпалил капитан и добавил с надеждой: – Ты возмужаешь, похудеешь… Море – оно меняет всех.
Томас оторопело, стёрто улыбался, исподлобья вглядываясь в друга детства своими пристальными тёмными глазами. Потом он медленно, словно бы нехотя сказал:
– Нет, Дэн, ничего не получится… Сьюзен меня не отпустит.
– Ты просто сам не хочешь, – сказал капитан и сердито прикрыл глаза.
– Может быть, – тихо ответил Томас.
Он встал и заходил по комнате.
– Но ты не знаешь, сколько мне ещё надо всего сделать, – сказал Томас. – Сколько у меня замыслов! Мне иногда кажется, что я и родился на этот свет для того, чтобы прославить английскую мебель. Что моя женитьба и мои дети – это всё так… Между прочим!
– Ну, ты скажешь тоже, – поражённо пробормотал капитан, глядя на Томаса во все глаза.
– Да, ты просто всего не представляешь, – сказал Томас.
Он остановился, посмотрел на капитана и вдруг начал рассказывать, воодушевляясь с каждой минутой всё более и более:
– Во Франции, ты знаешь, вся мебель покрывается позолотой или сплошной краской – белой, голубой или розовой… У нас, в Англии, всё больше в моду входит мебель из красного дерева, только слегка покрытого воском для выявления текстуры древесины. Я хочу соединить в современной мебели наш английский готический стиль с китайским стилем… Ты увидишь, какое это будет чудо! Только надо меньше массивности!.. Надо поработать над пропорциями в сторону лёгкости и изящества!.. Моя мебель будет с капризно изогнутыми, но очень конструктивными и удобными формами. А ещё – совсем немного лепестков, раковин и завитков!
Капитан восхищённо глядел на раскрасневшегося друга. Капитан всегда любил эти моменты, когда молчаливый и застенчивый Томас вдруг начинал рассказывать о чём-то своём, близком и волнующем, и тогда он преображался, и даже лицо его делалось красиво и вдохновенно.
Между тем, Томас продолжал говорить, плавно разводя руками по воздуху:
– Ножки мебели для сидения – в виде изогнутой птичьей лапы, опирающейся на шар! А может быть, на львиную лапу!.. Главное – никогда не повторяться в своих замыслах. А это так трудно, на это уходит масса времени. У меня теперь есть собственные мастера, но подчас бывает легче вырезать деталь самому, чем объяснить другому резчику, что ты хочешь.
Тут Томас словно бы запнулся и сказал, уткнувшись в пол:
– Я знаю, что я выгляжу скверно… Я толст и кажусь старше своих лет… Да и здоровье у меня.
Томас опять замолчал и жалко растянул губы в странное подобие улыбки.
– У меня немеют руки и уже отнимались пальцы на левой руке, – сказал он вдруг и тут же добавил: – Это, наверное, оттого, что я сидел всю жизнь, скрючившись, согнувшись, и резал мебель, да и сейчас режу… Поэтому я и толстый.
