учил Парменид, оно не свойственно бытию.
Ignorant: Я ничего не понимаю. Мне кажется, что здесь кроется какая-то ошибка.
Аристотель Стагирит (384/383–322/321 до н.э.)
Аристотель Стагирит: Ты прав. Но ошибка станет видна, если мы установим четкие различия между актуальным и потенциальным, чувственным и мыслимым в бытии. Важно также иметь в виду, что несмотря на эти различия, бытие представляет собой их единство. Мы видим, что Зенон бесконечно делимое смешивает с бесконечно большим. Он не видит разницы между актуальной и потенциальной бесконечностью. Хотя в возможности время и пространство бесконечно делимы, это не означает, однако, что они в действительности бесконечно раздельны. Потенциальная бесконечность признает бесконечную делимость величин, но не признает, что эта делимость может быть представлена в виде актуально данных раздельных величин[39].
Апория (от греч. а – отриц. частица и poros – дорога, мост) – безвыходное положение, неразрешимая проблема, потому что в самом предмете или в употребляемых понятиях содержатся противоречия.
Doctor: Мне кажется, что ошибка Зенона заключается в том, что он абсолютизирует непрерывность времени и противопоставляет ей прерывность пространства. В этих апориях Зенон рассматривает пространство как сумму конечных отрезков и противопоставляет ему бесконечную непрерывность времени. Но пространство, как и время, это тоже непрерывный континуум.
Ignorant: В чем же тогда смысл этих доказательств?
Зенон Элейский: В обнаружении противоречия в строго логически выверенных следствиях основных понятий, которыми мы оперируем. Например, в понятии «движение». Противоречие же является достаточным основанием для устранения его из сферы подлинного знания о бытии, перевода его в область «мнений».
Doctor: Однако если следовать логике рассуждений Парменида и Зенона, то мы неизбежно столкнемся с парадоксом.
Ignorant: Парадокс будет связан с тем, о чем говорил Аристотель?
Doctor: Конечно. Ведь абсолютное полагание одного с выводами для него самого предполагает, раз оно абсолютно, то кроме него вообще ничего не существует, т.е. нет ничего иного. Однако в таком случае его не с чем и сравнивать, т.е. нельзя приписывать ему вообще какие-либо признаки и особенности, которые бы возникали в результате его сравнения с иным. В таком случае равно никакая категория не характеризует его, ни его качество, ни количество и прочее, оно делается абсолютно непознаваемым и, следовательно, перестает быть для нас самим собой, исчезает. Кратко: если только существует одно и больше ничего нет, то не существует и этого одного.
Ignorant: Как же выйти из этого парадокса?
Doctor: Только если рассматривать бытие как отношение, подобно глагольной связке «есть», существует. Например, «книга (есть) – лучший подарок». Обратим внимание на то, что смысл есть там, где нечто
Аристотель. Метафизика // Аристотель. Соч.: В 4 т. – М., 1975. – Т. 1. – С. 114–115.
